Модест подумал и сказал печально:

— Ничего мне от тебя не надо, Сергеич. За кирпич не тебе — Громову спасибо. Но он меня понимал. А ты меня обидел. В первый день. А еще сосед. Бывший.

— Какой я тебе сосед, проходимец! — рассердился Аверин. — Вымогатель!

Модест покачал головой:

— Я у тебя гроша не попрошу. А у Громова я первые места брал. По району. Я для него хоть ночь работать буду. Он мне доверял. Большие дела. У нас звено было. Перспективное. А ты меня — в лес?! На зиму?! Нет. Хватит. Подпиши.

Василий Сергеевич растерялся: быть того не могло, чтобы Модест явился без попрошайства. Он усмехнулся:

— Ты брось крутить! Навоз тебе нужен — так прямо и говори! Я распоряжусь. По дружбе. Дадут тебе высшего качества.

Баки у Модеста задрожали.

— Какой ты друг! Навоз! Да я и без тебя!.. Сколько надо!

— Так чего же тебе?!

— Ничего. Подпиши.

Модест тихо положил заявление на стол и удалился.

— Подумаешь, испугал! — с прежней силой загремел вслед ему Василий Сергеевич. — Хапуга!

Трофим отвернулся к окну. Модест стоял внизу, у стенда передовиков, и печально смотрел на свой собственный гордый портрет.

— Одумается, прибежит, Пузырь! — проворчал Аверин. — Какой нужный человек — Модя!

Модест медленно потопал прочь от стенда.

— Выбил ты человека из седла, — сказал Трофим. — Ребят без дела оставил...

— Пусть делают, что велят! — в запальчивости перебил временный директор. — Я знаю, куда их послать! Где мне нужней!

— Силен, — протянул Трофим. — Эх, Васька, Васька! А про них ты подумал?

— Молоды они для такого поля! — отрубил Аверин. — Сам же ты сомневался, забыл?

Трофим помрачнел:

— Много мы чепухи в жизни делаем, а исправлять и времени не остается... Жизнь коротка, Сергеич... Поэтому ошибаться не нужно.

Цветущий Аверин с высоты взглянул на заметно сдавшего Трофима.

— У меня времени на ошибки нет! Я работаю! И некогда мне думать о каждом Моде!

Он зоркими насмешливыми глазами смотрел за окно, в серую даль.

— До свидания, Трофим Иваныч. Когда буду свободен — заходите, поболтаем, а сейчас, простите, некогда. И вот что я вам бы советовал: в таком возрасте, знаете, вредно ходить по конторам. Полежать вам нужно. Если вы понадобитесь — я обязательно вызову. Если понадобитесь.

— Что-о? — привстал Трофим.

Аверин улыбнулся:

— Погода, говорю, хорошая!

Трофим с трудом дохромал до приемной. Здесь сегодня рано зажгли свет: было пасмурно от налетевшей тучи. Дождь шелестел по стеклам.

В приемной стояли механизаторы, скребли затылки, переговаривались меж собой:

— Да-а...

— Вот тебе и да!

Иван Петров тыркался то к одному, то к другому:

— Сына выгнал! А за что? Где он еще такого найдет?! Скромного, безотказного! Эх, скорей бы Громов вертался, дорогой Ефим Борисыч!

Он мрачно плюнул в кадку с фикусом и тут же опрометью кинулся прочь от разгневанной секретарши. Женька долго, сладко хохотал.

Трофим потащил из кармана линялый кисет. Сердце его не унималось, снова мучила боль в животе. Он вспоминал налитое здоровьем лицо Аверина, широкие его плечи, тихий от великой усталости голос: «Если понадобитесь — вызову...»

— А если не понадоблюсь? — пробормотал он.

Павлуня издали посматривал на Трофима, не решался подойти. Котенком резвился Женька, придирался к Санычу, тот отмахивался.

— Вам тут что, детский сад? — раздался голос Аверина. Он стоял в дверях и смотрел грозно.

Павлуня, не терпевший яркого света, громкого голоса и близкого начальства, первым поспешил к выходу. Он вздрогнул, как от выстрела, когда услыхал:

— Алексеич, останься!

Павлуня встал. Мимо прошли угрюмые механизаторы и беззаботный Женька. Трофим уселся напротив секретарши и с вызовом поглядывал на временного директора.

Василий Сергеевич привел Павлуню в кабинет, усадил и сказал нормальным голосом:

— Просьба у меня к тебе: слетай-ка к Пузырю, передай ему мой приказ. Пусть не дурит, а выходит с понедельника на работу! Ишь артист! Если бы у меня народ был, я бы не кланялся! Иди! Пусть с женой прощается и — в лес!

Он подал Павлуне бумажку, тот, покраснев от волнения, засунул ее в карман. Сказал «до свидания», вышел спиной.

В приемной толпились парни из разбитого звена, поодаль стоял Иван Петров. Каменно сидел Трофим, курил, и Егоровна на него не ворчала.

— Ну, чего этот сказал? — кивнул Иван Петров на директорскую дверь.