Шрифт:
– Ну, если ты полагаешь, что у тебя получится… - быстро дала себя уговорить герцогиня Жаки.
– В худшем случае, у нас появится еще один круг, и мы, наконец-то, сможем двинуться в путь, – кривовато улыбнулась крестьянка.
Герцогиня пробормотала что-то про ревматизм и матрас, но Люсьен ее уже не слушал: несколькими сильными гребками отплыл он подальше от пристани, набрал полную грудь воздуха и нырнул.
Его премудрие взял опостылевшую палочку наизготовку и прицелился в предполагаемое место выныривания тест-объекта, перекатывая на языке заключительную пару слов заготовленного заранее заклинания.
Хоть бы сейчас еще один матрас получился… На кой пень нам эти круги… На матрасе хоть можно лежа грести. А на кругах – это ж половина тебя под водой болтается... Бр-р-р-р-р!!! Удивительно, как только Люсик сидит в таком холодильнике, как это дурацкое озеро, уже полчаса? У него мать, наверное, моржихой была…
Ну, где он там?
Три-пятнадцать-десять-двад…
Но не успел студиозус досчитать, как поверхность воды лопнула – метров на двадцать пять дальше, чем ожидала аудитория – и из нее выскочил едва не до пояса, как утопающий на той картинке, Люсьен. Но, вместо того, чтобы кричать, или хотя бы тянуть вверх руки и растопыривать пальцы, как всякому кандидату в утопленники полагалось, он хватанул судорожно разинутым ртом воздух и молча, саженками, рванул к пристани.
– То-ну! По-мо-ги-те! Ма-моч… - возмущенная забывчивостью шевалье, начала было суфлировать Грета, дирижируя обеими руками, как вдруг вода за его спиной вздохнула, забурлила и стала подниматься, будто гигантский водяной гриб рвался к потолку пещеры.
И Агафон, с кислым видом занесший было палочку для финального взмаха[91], с ужасом осознал, что размеры вырастающего гриба и размеры остервенело гребущего к берегу человека не то, чтобы не соответствовали – они соотносились приблизительно как надувной матрас и транспортная галера.
В следующую секунду гриб с шумом низвергающегося водопада лопнул, и на поверхности показалась исполинская рыбья башка с огромными, тупо вылупленными очами и неспешно разевающимся губастым ртом.
Также неспешно превращающимся при этом в зубастую пасть.
Габаритами больше смахивающую на отворяющиеся ворота замка.
Вода перед отверзающейся клыкастой прорвой вспенилась, забурлила, ринулась бешеным потоком в образующееся пустое пространство, и шевалье к ужасу своему почувствовал, как бурное течение поволокло его назад, словно щепку. Отчаянно работая руками и ногами, боролся он с ополоумевшей водой, но так же бумажный кораблик мог пытаться одолеть стремительный весенний поток.
– Леший!!!.. – дико взвизгнула и закрыла лицо руками принцесса.
– Кабуча!!! – опомнился и взревел чародей, выбросил вперед руку с палочкой, разинул и закрыл несколько раз рот, ища и не находя подходящее заклинание.
Неодолимая, как отлив, обратная волна почти затащила неистово сопротивляющегося юношу в отверстую пасть…
Женщины заголосили – истерично, тонко, пронзительно, и Агафон, не отдавая себе отчет в том, что делает, выкрикнул заключительные слова единственного готового к применению заклинания – ненавистного, неработающего заклинания материализации лодки.
Рассчитывал ли он, что в случае успешного срабатывания утлое суденышко может встать монстру поперек горла, или что рыцарь ухватится за него и сможет продержаться на плаву, и рассчитывал ли он хоть что-нибудь вообще, когда проорал два завершительных слога – узнать уже вряд ли удастся, потому что с самодовольным донельзя видом его премудрие каждый раз теперь отвечает, что именно так всё и было задумано…
Но так, иначе, или вовсе никак – но струя аквамариновых брызг выметнулась из кончика палочки подобно салюту в честь морского бога и ударила громадное чудовище в желтый, как начищенный самовар, лоб.
Сомкнувшиеся зубы гулко клацнули, словно решетку на воротах уронили, отсекая злополучного шевалье от внешнего мира, и в тот же миг паутина яростных бирюзовых молний, слепя привыкшие к полумраку глаза, окутала прожорливую тварь неистовой плотной сетью…
А когда пропала – люди ахнули.
Вместо башки на волнах черного озера мирно покачивалась, погрузившись до половины, вся исполинская рыбища. В отсветах далекого костра тусклые блики играли на ее чешуйчатом боку, отливавшем лимонной медью. Отверстая еще несколько секунд назад пасть была плотно сомкнута, выпуклые глазища темны, плавники неподвижны.
– Сдохла?.. – сипло предположила крестьянка.
– А Леший?.. – на грани рыдания прошептала Изабелла.
– Она… успела его проглотить, деточка… - легла на ее плечо тонкая, покрытая царапинами и грязью рука тетушки. – Мужайся, Белочка…
– Леший, Леший, Люсьен!!!.. – грань обломилась, и горькие, бессильные слезы полились рекой, промывая дорожки в бурой грязи на щеках принцессы. – Проклятая тварь! Маг, сделай что-нибудь, сделай, сделай же!!!..
– Ну… что я сделаю… - неловко отводя глаза, болезненно покривился и выдавил студент. – Если бы хоть чуть-чуть пораньше… на несколько секунд…