– Нож не достать никак… я старалась… - едва не плача, шепнула она.

Маг только вздохнул, признавая еще одно поражение.

Не исключено, что последнее в своей жизни.

– Да когда эта лезница кончаться! – брюзгливо прошипел их бугень, поправляя на плечах тяжелую ношу.

– Еще два гармошка – и этаж, - повернул голову, чтобы ответить, шедший первым.

– А там другие… - зажмурился тоскливо школяр.

– Я попробую…

Грета, сама сознавая всю нелепость своего оружия и попытки, подняла жалобно брови, будто извиняясь, извернулась, не теряя времени, замахнулась, метя в шею…

Неловкий удар, не достигнув цели, скользнул по расшитой браслетами куртке, но зацепился и поднырнул под один, заканчивая путь. Чародей, вспомнив, как отскакивали от таких одежек стальные клинки, взвыл от досады, рванулся отчаянно снова...

И тут бугень покачнулся. Лапы его, стискивающие продукты к обеду, неожиданно разжались, колени подкосились, и студиозус вместе с крестьянкой и тяжелой тушей людоеда рухнули на ступеньки и покатились вниз в куче тел и конечностей.

На шум, едва не смахнув головой рыцаря факел со стены, обернулся первый монстр и захохотал над неуклюжим соплеменником, хлопая себя свободной рукой по ляжке.

– Хвввр мало есть, ноги не держать!

Но, вместо того, чтобы вскочить и по-дружески врезать шутнику в лоб, Хвввр завозился беспомощно, придавливая оглушенных людей, и зарычал.

– Хвввр вставать! – обеспокоенно развернулся Грррк, сбежал к концу пролета, склонился над тихо подвывающим соплеменником…

И тут Люсьен решил, что пришло его время.

Бросив всю тяжесть своего тела на чуть ослабевшую хватку бугня, он вывернулся, в падении выбивая из-под него ноги, и к куче-мале на площадке в полтора квадратных метра присоединились еще два тела, одно из которых отчаянно пыталось придушить другое.

Грете удалось выкарабкаться вверх по лестнице, и теперь она пыталась улучить момент, чтобы вытащить и студента: с одной здоровой рукой все его потуги выбраться из свалки заканчивались лишь новым комплектом кровоподтеков и ссадин.

Схватившаяся в рукопашной пара и просто беспорядочно катающийся бугень то впечатывали поднимающегося чародея в стену, то налетали друг на друга, и тогда из глотки уроненного ими монстра вырывалось странное утробное завывание.

– К-кабуча… - простонал Агафон, сбитый в очередной раз дерущимися при попытке привстать, и тут же беспорядочно мечущийся, как вытащенная из воды акула, Хвввр огрел сапогом по больной руке. – Кабу…

Все четверо покатились вниз, пересчитывая ступеньки.

– Агафон!.. – метнулась за ними Грета. – Люсьен! Держись!..

Наступило ли от сокрушительной боли просветление в мозгу, или какая-то реакция среди нейтронов и ганглиев пришла к логическому завершению, но маг увидел вдруг единственно возможное решение.

С третьей или четвертой попытки оказался он на краю площадки, извернулся и, отталкиваясь от неистово колошматящих друг друга поединщиков, покатился вниз – уже сам. Один. Молясь всем богам, богиням и добрым и не очень духам, чтобы ниже была еще одна лестничная площадка, а не лаборатория Гавара.

Падение его прервала стена.

Взвыв сквозь стиснутые зубы, Агафон вскочил на ноги, хоть и не был на сто процентов уверен, где они теперь у него, и где тут пол, вырвал из-за пазухи палочку, взмахнул крыльями, выбросил руку вперед и выкрикнул короткое заклинание, само собой пришедшее на ум.

Струя зеленых звездочек обогнула Люсьена и ударила молотящего его людоеда точно в лоб. Немедленно последовавшая за ней вторая безошибочно отыскала извивающегося рядом другого монстра. Свалка окуталась на несколько мгновений облаком цвета весенней травы, а когда оно рассеялось, то люди ахнули: Люсьен лежал, вцепившись мертвой хваткой в горло придавившего его огромного плюшевого крокодила. Второй такой же валялся на брюхе рядом, разинув бархатную розовую пасть с зубами из простеганной фланели.

– Агафон!!!.. – взвизгнула в восторге Грета и, больше не сдерживая эмоций, бросилась на шею рыцарю, рыдая и смеясь. – Агафон!.. Люсьен!..

Отшвырнув ногой игрушку, метнулась она, перескакивая через три ступеньки, вниз, к бессильно сползшему по стене, но улыбающемуся блаженно, как городской дурачок, студенту.

– Агафон, Агафон, ты живой, ты смог, у тебя получилось!..

– Ага… - только и смог проговорить чародей, тряхнул пересчитавшей не один десяток ступеней головой и, держась за склизкие от вечной сырости камни, стал подниматься туда, где ждал их уже шевалье.

В руках у него был обломок клыка юй.

– Что это? – недоуменно сведя брови над переносицей, вертел он в руках длинный острый конус величиной с большой кинжал.

– Это мой зуб! – просияла крестьянка, и пальцы ее радостно сомкнулись на теплой матовой поверхности сувенира.

– Твой?! – ошеломленно уставился ей в рот рыцарь.

– Да, мой! Он от рыбы отломился, а я его сберегла!

Шевалье с облегчением выдохнул.

– Где ты его нашел?

– В спине второго, - немногословно пояснил де Шене, с усилием шевеля разбитыми губами. – Почти полностью вошел. Сантиметра два наружу торчало.