Спина его была обращена к притихшей публике, голова склонена, в руках, поднятых на уровень глаз – замысловатый прибор из выгнутых серебряных планок, медных обручей и золотых полусфер с делениями и мистическими знаками. Сквозь просвет между двумя самыми маленькими планками колдун рассматривал черепа на бортике сенота, каждый по очереди, долго и тщательно. Наконец, когда принцесса утвердилась во мнении, что осмотр пошел если не по третьему кругу, то по второму – точно, маг опустил устройство на сохранившийся под защитным колпаком столик и повернулся к другому выжившему под бомбардировкой табуретками счастливцу.

Взгляд его наткнулся на женщин.

Легкое облачко недоумения пробежало по его лицу, но уже через мгновение он вспомнил, кто это, и что им надо, вернее, что ему от них надо, и голова его еле заметно качнулась – то ли в тени поклона, то ли в раздумье.

– Надеюсь, мои приготовления не слишком вас утомили? – проговорил он бесстрастно, не поднимая глаз.

– Это был риторический вопрос или экзистенциальный? – автоматически повторила любимую фразу Агафона ее высочество, прочитала на высокомерной физиономии мага ответ, вспыхнула и стиснула зубы: отольются еще мышке кошкины слезки, как говорил Шарлемань Семнадцатый…

– Разрешите поинтересоваться, ваше премудрие… - нервно откашливаясь, торопливо заговорила герцогиня, чтобы скрыть неловкость ситуации. – Что вы сейчас собираетесь делать?

– Довести начатое до конца, - отстраненно отозвался он. – Сейчас я вызову деда этого олуха, получу Камень Силы, и стану самым завидным женихом Шантони и всего Забугорья.

До слуха женщин донесся непонятный звук, точно пустые жестянки встряхивали в мешке.

Они не сразу поняли, что это смех.

– Но… ваше премудрие… разве и так… не завидный жених?.. – почти успешно скрывая отвращение, дрожащим голосом проговорила де Туазо.

– Наша маленькая принцесса отчего-то пока так не думает, - жестокий взгляд черных, как две капли гудрона, глаз резанул сжавшуюся девушку точно ножом.

– Она… это было… ваше предложение… несколько неожиданно… - вступилась тетушка Жаклин за племянницу. – Изабелла… не успела осознать… привыкнуть к мысли…

– Ей стоит привыкать побыстрее, если хочет стать моей женой, а не блюдом в их меню, - кивнул он на бугней, и те радостно оживились.

Угадав мысль племянницы, готовую сорваться с языка: «Лучше их обедом, чем твоей женой», герцогиня стиснула до боли ей руку и поспешно заговорила снова, громко и почти уверенно, чтобы заглушить слова племянницы, доведись им все-таки выскользнуть на свободу:

– Она привыкнет, привыкнет, ваше премудрие, не беспокойтесь, она чрезвычайно послушная девочка и покорная дочь своего отца!

– И это радует, - без тени улыбки кивнул колдун. – Не хотелось бы начинать правление страной с устранения низверженного монарха.

– Мой отец способен постоять за себя! – не удержалась и подскочила, как пружиной подброшенная, Изабелла.

Сонно взиравшие на происходящее еще секунду назад бугни молниеносно схватили ее за плечи и рывком усадили обратно на скамейку.

Если бы взгляды могли убивать, род дю Буа прервался бы в это же мгновение.

– Не сомневаюсь, - так же ровно и бесстрастно, точно ни принцесса, ни его гвардия не двигались с места, проговорил Гавар – то ли отвечая на предыдущее высказывание ее высочества, то ли подтверждая понимание ее эмоций.

– Ваше премудрие, не могли бы вы сказать своим… чудовищам… чтобы они держали свои кривые лапы подальше от моей племянницы? – заалели гневно щеки герцогини.

– Мог бы, - согласно кивнул колдун и продолжил как ни в чем не бывало: - Луи Второй был бы в состоянии постоять за себя и за свое королевство, как его отец, дед и прадед… если бы не вчерашнее утро. Когда, обозревая в сеноте подготовку к турниру, я к восторгу своему увидел среди участников внука Костея.

Изабелла представила подпрыгивающего на одной ножке и улюлюкающего от счастья Гавара, и невольно прыснула.

Одарив ее подозрительным взором, хозяин замка тем не менее продолжил:

– И сейчас, после небольшого сбоя, план мой – заполучить царевича Агафона и обменять его на Камень Силы царя Костея – близится к завершению.

– Зачем вам Камень Силы? – спросила тетушка Жаклин.

– Зачем?.. – прерванный на полуслове, Гавар тупо захлопал глазами, переводя недоумевающий взгляд с одной женщины на другую и, наконец, вспомнил. – Зачем самому выдающемуся магу Белого Света Камень Силы? Это был ритори… Кхм. Ах, да. Я же вам не рассказал самого главного… Будьте же снисходительны, всё дела и дела…

В несколько широких шагов, хрустя колючим мусором и поднимая тучи пыли, обошел он ковер, встал справа от скамьи и протянул руку, указывая в почти непроницаемую тень, где, черное на черном, смутно зияли провалы арок. И не успели зрители вопросить, что же там такого есть интересного, как комок ярчайшего желтого света вылетел из раскрытой ладони Гавара, устремился во мрак, завис в метре от пола и стены и вдруг вспыхнул ярче сотни свечей.

Взорам испуганно отпрянувших женщин открылась арка – не такая, как ее соседки, но необычно широкая, высотой в два человеческих роста. По краям ее, закрепленные на медных полках, в полуметре друг за другом располагались шары из темно-синей стали величиной с человеческую голову. Соединяла их странная веревка, сплетенная из перьев, трав, золотых цепочек, пергамента, хвостов каких-то животных и иных самых непригодных для этой цели, казалось бы, предметов, происхождение которых людям знать даже не хотелось.