Интересно, примут ли меня на службу в СБА Москвы? Примут, наверное… Но предварительно выжмут досуха все, что знаю. В том числе всю правду о некоторых секретных спецоперациях ОКР. А к этому я тоже пока не готов, даже если отбросить другие причины, не позволяющие отправиться в вотчину Кауфмана.

Третий вариант дальнейшей судьбы – примкнуть к вольным стрелкам, к команде наемников-профессионалов, никому постоянно не служащих, но выполняющих разовые операции за весьма щедрую плату. Но есть небольшая проблема: те команды, что я знал, либо перестали существовать (во многом и моими стараниями), либо тесно связаны с ОКР и используются для весьма деликатных дел, в которых официальные спецслужбы России никоим образом не должны засветиться… Прийти к таким наемникам – все равно что заявиться в ближайшую комендатуру: капитан Дашкевич, дескать, пришел с повинной…

За такими невеселыми размышлениями о выборе жизненного пути я незаметно дошагал до площади у газовокзала. Здесь было отнюдь не так многолюдно, как на Сенатской, – в наше время люди предпочитают путешествовать только в случае крайней необходимости.

Расписание движения газобусов тут отсутствовало в принципе – машины отправлялись в путь, когда набиралось достаточное число пассажиров. Мне повезло: газобус до Ольгино стоял у платформы, а в салоне оставалось не так уж много свободных посадочных мест. Вернее, в задней части салона – сиденья в передней демонтированы, и там хранился запас дров, березовых и осиновых чурок. Но и для пассажиров места хватало: в девичестве газобус был городским автобусом мюнхенского производства, очень длинным, именуемым в народе «колбасой», – переделанным впоследствии под газогенераторный двигатель.

Газогенератор – давнее изобретение человечества, в позапрошлом веке на дорогах нашей страны бодро дымили трубами грузовики, украшенные ящиками газогенераторов, а поля пахали трактора, работавшие на древесных чурках.

Принцип действия газогенератора прост – дрова в топке сгорают при недостаточной подаче кислорода, и в результате на выходе получается це-о, закись углерода, в просторечии – угарный газ. В отличие от це-о-два, от углекислого газа, угарный горит – и вот он-то и служит топливом для двигателя внутреннего сгорания, в смеси с воздухом, разумеется. КПД и мощность двигателя существенно ниже, чем при работе на бензине, но в старые времена, когда нефть добывали только на Каспии, в северных лесных районах газогенераторы имели большое распространение. Потом о них позабыли, а когда пришел Большой Нефтяной Голод – вспомнили… Но целиком и полностью новый (хорошо забытый старый) вид топлива нефть не заменит, и без того пригородных лесов под Питером почти не осталось, да и дальние изрядно прорежены, – деревья вырастают медленнее, чем исчезают в прожорливых топках газогенераторов.

…Народ подходил медленно, я успел расплатиться с кондуктором, занял удобное место – подальше от окон, поближе к аварийному люку, врезанному в крышу. Сидел, прислушивался к разговорам пассажиров. Болтали в основном о вчерашнем взрыве на Новокурской АЭС – гадали, в какую сторону поползет радиационное облако. Скептики предрекали, что прямиком на нас, оптимисты ссылались на правительственное сообщение – роза ветров, мол, никак не позволит вредным осадкам пролиться на головы жителей столицы. Все, дескать, под контролем, радиоактивный фон в норме.

В норме… За последние сто лет нормы и ПДК неоднократно пересматривались, и то, что сейчас считается нормой, во времена Чернобыля и Фукусимы заставляло объявлять тревогу первой степени.

Меня в инциденте удивляло совсем другое. Прошлой ночью группа террористов сумела захватить атомный энергоблок. Я имел представление о том, как охраняются подобные объекты. Дилетантам захват не по плечу, наверняка работали профессионалы высокого класса. Да и они едва ли справились бы без сообщников внутри, среди персонала и охраны станции.

Захватили. В утреннем официальном сообщении говорилось о переговорах, о выдвигаемых террористами требованиях, о высших правительственных чинах, прибывших в Новокурск… Несомненно, под прикрытием переговоров ОКР готовил операцию по уничтожению террористов. Силовой вариант всегда прорабатывается, вне зависимости от усилий переговорщиков. Команда на штурм может не прозвучать, но спецназ наготове.

Однако в Новокурске все произошло очень быстро и очень странно. Уже в полдень грянул взрыв, частично разрушивший здание энергоблока и повредивший реактор. Не ядерный взрыв – взорвался водород, образовавшийся в результате пароциркониевой реакции, плюс какое-то количество взрывчатки, принесенное террористами с собой.

Взорвали себя террористы явно не в результате непродуманного штурма. В правительственном сообщении о штурме ничего не говорилось, что ничего не значит – в таких случаях принято о многом умалчивать… Но дело в том, что в первый день попытку захвата или уничтожения террористов никто и никогда не проводит. Никогда, это азы контртеррористической науки. Даже если план проработан и спецназовцы наготове – не проводят. В первый день противник еще свеж и бодр, он на кураже от удачно начатой акции, – надо измотать его многими часами, а лучше днями тревожной неизвестности. Даже лучшие профессионалы во многом теряют кондиции после долгого нахождения в состоянии непрерывного стресса.

К тому же взорвать энергоблок не так уж легко и просто. Надо отключить и заблокировать все системы защиты и охлаждения, вынуть из реактора стержни-замедлители… И терпеливо ждать, пока поднимется температура и наберется достаточное для взрыва количество водорода и смешается в нужной пропорции с кислородом воздуха.

Процесс занимает несколько часов… Выходит, террористы начали готовить взрыв немедленно после захвата энергоблока? Получалось именно так. Все переговоры и все требования – не более чем прикрытие для истинной цели акции.