Отец тогда ответил:

— Не кричи. Сам же сказал… помрет. И в кого только уродился таким бестолковым. Подцепил… придурок.

На следующий день Сашка дал объявление о продаже. Сам переехал в крошечную комнату в бараке, на окраине. В компании гастарбайтеров жить не так уж плохо, они и сами изгои. И плата за комнату терпимая. Жаль только, канализация сломана.

Обновление банковского счета позволило вплотную заняться здоровьем, но энтузиазм врачей испарился довольно быстро:

— Время упущено, болезнь входит в тяжелую стадию.

— И что мне делать? — спрашивал парень.

— Жить, — с грустью отвечали медики.

— Жить… — повторял он. — Жить.

Это слово стало мантрой. Бессмысленной молитвой.

— Вы химик? — удивленно спросил седовласый профессор.

Губы Сашки пересохли, на щеках вспыхнул нездоровый румянец. Кивнул.

Профессор глянул с жалостью, отозвался со скрипом:

— Неужели все настолько плохо?

Сашка открыл было рот, чтобы объяснить, в который раз объяснить, что СПИД не передается бытовым путем, что все не так страшно. Но седовласый заговорил раньше:

— В наше время в науку идут только отчаянные. Не боитесь помереть с голода?

— Боюсь.

— Ладно, Александр. Не переживайте. Я тоже был молодым и голодным. Хотя и сейчас не особо жирую. Я посмотрю вашу дипломную работу — теперь возможности позволяют, слышали?

— Слышал. Общая база. На все общая база, — выдохнул он. А сердце сжалось в предчувствии — сейчас профессор зайдет в эту самую базу и увидит диагноз…

— У вас СПИД?

— Д… да.

— Ну ничего. Я на заре карьеры санитаром в тубдиспансере подрабатывал, вот это действительно опасно. А СПИД — ерунда. Значит… посмотрю ваш диплом, и позвоню. Если что, придется пройти курс повышения квалификации или переквалификацию. Вы готовы?

— Да.

— И по деньгам… Все не очень, но руководство обещает подкинуть коммерческий проект. Одна фармацевтическая фирма хочет провести независимое исследование, будем работать параллельно с их лабораторией.

Сашка кивнул и, как ни старался, не смог сдержать слез. Профессор сделал вид, что не заметил, и впервые за последние два года в душе Сашки шевельнулась надежда.

— Только, Александр… Я не могу скрыть ваш диагноз от остальных, — седовласый потупился, продолжил осторожно: — Люди бывают жестоки, учтите.

— Знаю.

Лаборантка подошла на цыпочках, тактично кашлянула в кулачок.

— Что? — бросил Сашка, не оборачиваясь.

— Александр Борисович, извините… Просто тут статья, подумала… может быть, вам интересно будет.

На краешек стола лег красочный журнал. Сашка скользнул взглядом по лакированной бумаге, каркнул:

— «Наука и жизнь»? Они все еще издаются?

Девушка не ответила, отошла на два шага. Кожей чувствовал ее страх.

— Тоже мне, работница фармакологии… — чуть слышно пробормотал он. — Не знает разницы между СПИДом и насморком.

Смолк. Мозг инстинктивно проигнорировал крупный заголовок «Рак и СПИД можно вылечить!» — вдоволь наелся таких уток за последние годы. А вот фото под заголовком удивило по-настоящему. Микасов улыбался, демонстрируя идеальные зубы. Сашка схватил журнал, начал вгрызаться в статью…

Дальше Сашка читать не стал, отшвырнул журнал.

— Александр Борисович, что-то не так? — голосок лаборантки прозвучал робко, боязливо.

— Уйди, — ответил он сухо. — Просто уйди. И не приноси больше такого.

Каждый новый проект придавал сил, но Сашка понимал — это только видимость. Каждый новый день был сражением. И болезнь проигрывала… проигрывала сражения, но не войну. Сашка старался как можно реже смотреть в зеркало, все чаще в собственном отражении видел не себя — усталого, с худым лицом и впалыми глазами, — а ее, Крис. Изредка даже голосок слышал, как мог сопротивлялся этому странному очарованию… неизбежности.