Тимур пожал плечами и, позвенев стекляшками в кармане, выудил пузырек спирта. Осторожно разбавил с водой в мензурке, посмотрел на свет, будто на бокал вина. Потом резко выдохнул и опрокинул жидкость в рот. Его глаза выпучились, рожа покраснела, даже посинела. Тимур поспешно закусил бутербродом и выдохнул сипло:

— Я, Олечка, сюда после неотложки попал… всего насмотрелся… так что я старый солдат и не знаю слов любви…

— Ты старый алкаш, — уличила Ольга, но уже сменила гнев на милость. — У меня тут кексы есть, может, чайку?

Тимур задумчиво позвенел склянками в кармане, педантично завернул половину бутерброда в салфетку и, пряча его в карман халата, дал отмашку:

— А давай свою отраву…

— Сам ты отрава! — обрадованно огрызнулась Ольга, сорвавшись с места.

Я слышал, как она ставит чайник, рассказывает о разных сортах чая. Как его покупает, на что следует обращать внимание, как заваривать. Слушал ее безмятежный щебет и не мог понять — мне повезло сюда устроиться или я в аду? С одной стороны, коллектив хороший, хоть и со странностями. Но с другой… весь этот кошмар в «блоке номер восемь», анатомический театр, возня с мертвыми… чувствую себя не программистом, а некромантом! Хотя за месяц работы «некромантом» я скопил на автомобиль… правда, потом услуги психотерапевта будут стоить раз в пять дороже…

Дежурство Тимура и Ольги подошло к концу, но они все еще сидели за кухонным столом, попивая чай с кексами. Ольга то и дело задавала мне вопросы, рассказывала что-то забавное, пока наконец я не понял — отзывчивая девушка пытается меня отвлечь. Чтобы я не скатывался в молчаливую депрессию.

— И зачем все это? — в сотый раз спросила Ольга, забрасывая удочку. Знает, что о технологическом прогрессе могу говорить часами. — Мне, как оператору, никто не рассказывает правды. Но мне же интересно! Зачем нам сюда трупы возят? И правда — зомбоделы.

Я вздрогнул при воспоминании о хранилище. Все-таки я технический интеллигент в третьем поколении, с медициной не связанный, тем более с патологоанатомической. Привык, что есть душа, а как тело потрошат, раньше не видел и никому не советую. Враз о возвышенном забываешь…

— Делаем, значит, нужно, — сказал я с показной уверенностью, хотя пальцы дрожат до сих пор. — Ты же знаешь, обсуждать дела военной промышленности себе дороже. Кроме того, во благо же стараемся. Говорят, пока эксперименты на трупах ведутся, чтобы потом живым помогать.

— Как? — Ольга усмехнулась. — Хрен я кого к своему мозгу пущу!

— Ну, тебе-то волноваться не из-за чего, — ввернул захмелевший Тимур.

— Хам!

— Чего хам-то? — обиделся тот. — Я тебе комплимент сделал! Помнишь, как в том анекдоте: или к умным, или к красивым? Ты вот — красивая!

Я хмыкнул, сказал примирительно:

— А вообще, Оль, это ведь правда — золотое дно! Совершенный компьютер как создается? Сначала железо, потом софт, попутно решаются проблемы с железом и софтом: то мощности не хватает, то охлаждения, то мощности и охлаждения… А сколько было сказано о безграничных возможностях мозга? Не нужно ведь придумывать совершенный компьютер, вот он, перед нами! Просто скопировать схему его, методы функционирования — и все, пользуйся! Вот Франкенштейн этим и занимается, пытается, чтобы он заработал на всю катушку. А этих… подопытных, когда технологии позволят, мы тоже оживим. Я слышал, что вроде бы в будущем появятся такие технологии, но для их появления нам нужны подходящие компьютеры. Это ж каждый хочет бессмертие получить. А мы им тут почти на халяву устраиваем, бальзамируем, мозг сохраняем! Знаешь, сколько сейчас криокамеры стоят?

— Ага, — съязвила Ольга. — Тело-то хранится, а мозги вы на полную катушку используете. Какое уж тут воскрешение, Иисусы, мать вашу.

— Так всегда бывает, — пожал плечами я. — На живых мы не можем пока экспериментировать. Нормальный человек после подключения очень быстро станет ненормальным. Там же все нейронные связи задействованы, а сколько еще новых создается! При таком темпе человек быстро растением станет, не выдержит прогресса и потока навыков. Вот и надо двигаться постепенно, стэп-бай-стэп, так сказать…

Ольга фыркнула. Оно и понятно, в сотый раз спорим — и одни и те же доводы. Спор же не ради спора, а чтобы время сократить. Ольга-то, как и я, к работе в морге, пусть и в самом секретном, не приспособлена. А Тимур рядом посапывает, разведенный спирт чаем запивает. Извращенец циничный!

— А военке-то зачем все это? — спросила Ольга. — Не зря же вокруг столько народу, и все с оружием, в броне. Все суперсолдат готовят?

Я пожевал губу, сказал с дрожью:

— Ты представляешь себе истребитель-беспилотник? С компьютером вместо мозга? Такие только недавно стали Штаты клепать, сохраняя мобильность и уменьшая массу и размеры машины, что положительно сказывается на десятках характеристик. А теперь представь истребитель-беспилотник с личностью в компьютере? Мало того, что он будет успевать в тысячи раз быстрее реагировать на происходящие события, чем человек, так еще и сможет ориентироваться в ситуации. Например, когда нужно выбрать только одну цель из десятков неизвестных и неопознанных или принять решение, когда утрачена связь со штабом. Это же мечта всех генералов — бессмертная боевая машина. Ведь личность в компьютере будет постоянно копироваться на сотни других носителей, опыт увеличиваться…

У меня от восторга перехватило дыхание. Но прагматичный циник Тимур ввернул:

— Плевать хотят на твой опыт, дружище. То, что мы называем номерками: «десятка», «тройка», — лишь расходный материал. Лежат себе покойнички, а мы после активации нейронных связей и бальзамирования их мозги вместо серверов используем. И все наши действия по строжайшей секретности проходят, записываются, контролируются. Часть сведений идет на новые технологии, стараются японцев обогнать с их органическими компьютерами. Еще часть идет на развитие наноботов. На военку, на крионику… черт! Даже на изучение новых лекарств! И шагу без контроля мы прожить не можем, шаг вправо, шаг влево… ну ты понял. Даже наши походы в туалет записываются, наверное, и дома видеокамеры стоят. Эх, мне бы запись Олькиных ночей…