Коллектив авторов
Шрифт:
Его лицо выплыло неожиданно. И в тот же миг все окружающее перестало существовать для меня. Я не верил своим глазам.
Сталин шел нам навстречу… Такой высокой награды мы не ожидали.
Сталин обнял меня и поцеловал. Взволнованный и потрясенный, я сказал, указывая на наши четырехмоторные гиганты:
— На таких красавцах мы не только на полюс, а куда хотите слетаем, Иосиф Виссарионович.
Сталин ответил мне:
— Не забудьте: люди…
Разве забудешь? Мы, летчики, как заповедь, помним слова вождя, сказанные Валерию Павловичу Чкалову, когда он был еще мало известным летчиком:
— Ваша жизнь нам дороже любой машины…
Товарищ Сталин бережет жизнь летчиков, следит за их полетами, радуется их достижениям.
И как тяжело переживал он, когда самолет Леваневского, летевший из Москвы в Америку, пропал без вести в районе полюса неприступности!
В этот же день Шмидта, Шепелева, Молокова, Спирина и меня вызвали в Кремль на срочное совещание. На этом совещании присутствовали товарищи Сталин, Молотов, Ворошилов и Л. Каганович.
Шмидт, стоя у карты, рассказал о своем проекте поисков экипажа Леваневского.
Сталин несколько раз перебивал его, внимательно уточняя отдельные детали.
Когда Шмидт кончил, Сталин спросил у него:
— Кто из летчиков полетит?
Но Шмидт не успел ответить: Молоков, Шевелев, Спирин и я сказали в один голос:
— Мы готовы выполнить любое ваше задание.
Сталин ответил нам благодарным взглядом.
…Полярной ночью на мысе Желания я получил радиограмму из родных мест. Земляки сообщали, что выдвинули мою кандидатуру в Верховный Совет Союза.
Я поблагодарил их за высокую честь и обещал оправдать доверие.
В торжественный день открытия первой сессии я слышал, как избранники народа — депутаты социалистического парламента прерывающимися от радостного волнения голосами говорили о торжестве Сталинской Конституции. С какой любовью и преданностью смотрели все на первого среди равных, на первого депутата — Иосифа Виссарионовича Сталина!
Наступил исторический день открытия XVIII съезда большевистской партии. С огромным волнением я переступил порог Кремлевского дворца.
Зал был уже полон, хотя до начала оставалось еще много времени.
Рядом со мной сидел незнакомый мне комбриг.
— Знаете, — сказал он мне, — ведь я еще ни разу в жизни не видел товарища Сталина… Даже издали. А сегодня… — голос его слегка дрогнул, — жду, не дождусь этой минуты.
Позже я увидел сияющее счастьем лицо комбрига. Вместе с другими делегатами и гостями съезда он стоя приветствовал любимого вождя и его соратников.
Трудно передать словами энтузиазм, охвативший всех присутствовавших. Более двух тысяч человек кричали на всех языках народов СССР: «Ура товарищу Сталину!»
Дружное «ура» заглушило звонок председателя. Разве можно остановить радость, когда она бурлит, когда она перехлестывает за стены зала?!
После вступительной речи товарища Молотова на трибуну взошел Сталин. Снова бесконечные бурные аплодисменты.
Зато когда Иосиф Виссарионович заговорил, наступила такая тишина, что каждый слышал биение своего сердца.
Товарищ Сталин говорил о замечательном пути, пройденном нами в период от XVII до XVIII съезда, о перспективах новых величественных преобразований.
Я смотрел на Сталина, видел его ласковую усмешку, слушал его голос и думал: «Как хорошо, что нашу страну юности и дерзких замыслов ведет вперед этот простой и гениальный человек с несокрушимой волей и большим сердцем!»
Сталин всегда с нами, советскими людьми, даже тогда, когда мы находимся за тысячи километров. Это очень ценно для людей странствующих профессий: летчиков, моряков, полярников.
В минуты опасности мы физически ощущаем на своем плече одобряющую руку вождя.
Так не раз было и со мной…
Помню, мы возвращались на материк после полета за полюс на поиски экипажа Леваневского. Полярная ночь догоняла наш самолет. Погода нам не благоприятствовала. Постепенно облачность становилась такой плотной, что мы еле-еле видели обрывистые берега.
Мы летим над морем. Но скоро море и туман — все сливается в общий фон. Лететь очень трудно. Кроме того, волнует мысль о предстоящей посадке. Наша машина не в порядке: лопнула покрышка правого колеса. Пришлось подвязать колесо веревкой. Положение незавидное.