«И БЛИЗКИ СМЕРТНЫЕ ЧЕРТЫ…»: ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
вернуться

Князев Всеволод Гаврилович
Шрифт:

III. ГАЗЭЛА. «Есть чудные, прозрачные цветы в моей тюрьме…»

Есть чудные, прозрачные цветы в моей тюрьме… Их белизной овеяны мечты в моей тюрьме… И вижу я святые образа и блестки риз, И вижу я с распятием кресты в моей тюрьме… Последний ль день, иль мой последний час – не все ль равно? Молюсь, и думы так чисты, чисты в моей тюрьме… Быть одному – блаженный, светлый рай, мой милый друг, – Влюблен в тебя, но не являйся ты в моей тюрьме!.. Тверь, 14 сент. 1911 г.

IV. «Моим грехам прощения не будет…»

Моим грехам прощения не будет, Нет меры и конца грехам моим… И пусть душа все прошлое забудет, – С мечом, с мечом прекрасный серафим!.. Звонят к церквам… Иду, иду склониться, Вновь стать другим среди других огней… Пусть меч в руке!.. Быть может, и простится Говение о красоте твоей?.. Февр. 1912 г.

V. ГАЗЭЛА. «Стремишь, о солнце, ты свой бег к одной черте!..»

Стремишь, о солнце, ты свой бег к одной черте! Часы и дни, за веком век – к одной черте. Воспеть тебя иду с венком из белых роз, Любовью полн, весной и в снег к одной черте. Пленен чуть видною чертой у милых глаз. Несу все песни роз и нег к одной черте! 1912

VI. «Я снова влюблен!.. Это так смешно…»

Я снова влюблен!.. Это так смешно… Ах, мне кажется, это не может быть… Но вот смотрю в книгу, смотрю в окно, И не могу забыть, и не могу забыть… На улице грязно, фонари горят, Но, как никогда, улицы полны… И все на меня смотрят, и все говорят: «Вот и Вы влюблены, вот и Вы влюблены!..» Вот я еду к нему, лацкан синий надев, Вот его дом, вот его окно… Говорю кому-то: «здравствуйте», не разглядев… Как все смешно, как это все смешно!.. 1911

VII. «Когда мы встречаем Новый год…»

Когда мы встречаем Новый год, Мы должны плакать, что всё еще живы, А мы пьем вина, ведем хоровод… Почему глаза твои так красивы? …Почему глаза твои так красивы, Почему так красиво очерчен твой рот? Ах, теперь я знаю: наши чувства не лживы, Когда мы встречаем Новый год. 1910

VIII. «Его герб – синий с золотом…»

Его герб – синий с золотом, Грозно поднятый меч в нем. В моем сердце, стрелою уколотом, Рана глубже раны мечом. Небеса – сине-бездонные, Золотой на них лунный серп, Но в другое сиянье влюбленный я, Пою синий с золотом герб. 1911

IX. «Когда застынет в мраке Рига…»

Когда застынет в мраке Рига, К тебе я звездной прихожу… Ты мне играешь танцы Грига, Я прелесть рук твоих слежу… Когда ж потом огней узоры Померкнут в уличном стекле, Я ухожу… И только шпоры Мою печаль звенят во мгле… Рига, январь 1912

X. «Когда к черным и белым клавишам…»

Когда к черным и белым клавишам Прикоснутся твои милые пальцы, И сыграешь ты всем окружающим Позабытые старые вальсы, – Я в восторге, глаза затуманившем, У изгиба останусь рояли, Для тебя все забывшим, оставившим И влюбленным в твои печали… И когда со светом растаявшим Ты и все вы уйдете куда-то, – Я губами к милым мне клавишам Припаду до луны заката… 1911

XI. ГАЗЭЛА. «Правда, забавно: есть макароны…»

Правда, забавно: есть макароны и быть влюбленным, как Данте? Видеть жакеты и Пальмерстоны, и быть влюбленным, как Данте? Громко смеяться, казаться довольным, носить звенящие шпоры, Красные галифе и погоны – и быть влюбленным, как Данте? Слушать, как спорят о разных квартирах, как будто мне безразлично Слушать про печи, про балконы, – и быть влюбленным, как Данте? Вовсе не странно, слыша Ваш голос, смотря на глаза и руки, Скрыть от других все слезы и стоны, – и быть влюбленным, как Данте! 1912