«И БЛИЗКИ СМЕРТНЫЕ ЧЕРТЫ…»: ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
вернуться

Князев Всеволод Гаврилович
Шрифт:

«Вернулся из церкви… Три письма на столе лежат…»

Вернулся из церкви… Три письма на столе лежат. Ах, одно от нее, от нее, от моей чудесной!.. Целую его, целую… Все равно — рай в нем или ад!.. Ад?.. но разве может быть ад из рук ее — небесной… Я открыл. Читаю… Сердце, биться перестань! Разве ты не знаешь, что она меня разлюбила!.. О, не все ли равно!.. Злая, милая, рань, Рань мое сердце, — оно все влюблено, как было… Рига, сентябрь 1912

«Недаром зеркало сегодня разбилось…»

Недаром зеркало сегодня разбилось, Недаром в церкви панихиду служили, Часы в комнате соседней не били, И во сне все что-то в пропасть с горы валилось. Все предсказания верны, все недаром. И письмо… оно в желтом недаром конверте… Что мне теперь! Буду ль клоуном, монахом, гусаром, — Не все ли равно! Буду близиться к радостной смерти.

«Прости, я докучаю…»

Прости, я докучаю Во мгле с своей тоской. Ах, буря близко, знаю… Но дом так светел твой! В одном плаще, – я беден… Но ты, там за чертой Не бойся! Пусть я бледен, Но дом так светел твой! Молчу… Желанья – где вы? Смотри, пал пред тобой! Пропел я все напевы… Но дом так светел твой! Сент. 1912 г.

ПРАЗДНИК

Выхожу из церкви… На бульваре сотни людей, Офицеры, дамы, девицы с косами. Мимо гусары проводят своих лошадей, И гимназисты смотрят с папиросами. Все толпятся, смеются, кричат. Смешались котелки с цветами и бантами, И каждый чему-то глупо рад, И каждая довольна, что идет с франтами. А я вернусь домой, зажгу на столе свечу, Занавескою темной задерну оконце, И весь вверен далекого неба лучу Буду петь ее, мое голубое солнце! Рига, окт. 1912 г.

«Я хотел бы ей выразить бесконечную нежность…»

И пусть звучит в моих стихах мятежность!

Там вся любовь…

Вал. Брюсов

Я хотел бы ей выразить бесконечную нежность, Целовать, как никто никогда не целовал… Всю влюбленность мою, всю мою мятежность Передать одним ртом… И он будет, как пурпур, ал! Станет, как пурпур, целуя ее руки и ноги, – А я весь буду бледный, я буду умирать… На нежных арфах будут играть розовые боги, – Под тихие арфы и мертвым буду любовью пылать…

«И нет напевов, нет созвучий…»

И нет напевов, нет созвучий, Созвучных горести моей… С каких еще лететь мне кручей, Среди каких тонуть морей! Сияло солнце, солнце рая, Два неба милых ее глаз… И вот она — немая, злая, И вот она в последний раз! Любовь прошла — и стали ясны И близки смертные черты… Но вечно в верном сердце страстны Все о тебе одной мечты! Декабрь 1912

«За раскрытую розу — мой первый бокал!..»

За раскрытую розу — мой первый бокал! Тайным знаком отмечена роза! Рай блаженный тому, кто её целовал — Знаком нежным отмечена роза… Ах, никто не узнает, какое вино Льётся с розы на алые губы, Лишь влюблённый пион опускался на дно, Только он, непокорный и грубый! За таинственный знак и улыбчатый рот, Поцелуйные руки и плечи — Выпьем первый, любовный бокал в Новый год, За пионы, за розы — за встречи!.. 1 января 1913

«Я был в стране, где вечно розы…»

Я был в стране, где вечно розы Цветут, как первою весной… Где небо Сальватора Розы, Где месяц дымно голубой! И вот теперь никто не знает Про ласку на моем лице, О том, что сердце умирает В разлуке вверенном кольце. Вот я лечу к волшебным далям, И пусть она одна мечта — Я припадал к её сандалиям, Я целовал её уста! Я целовал «врата Дамаска», Врата с щитом, увитым в мех, И пусть теперь надета маска На мне, счастливейшем из всех! 17 января 1913