— Погодите, погодите. Дешевый номер.

— Он вас знает. Говорит, однажды вы встречались. Также он отчетливо помнит разговор, в ходе которого он заявил о своем намерении написать «Подвал». Рикс. Из Миннесоты. Вы оба со Среднего Запада.

Я отодвигаю тарелку и смотрю на стену, украшенную литыми гербами. Вымышленное наследство, бессистемная геральдика. Однажды мой отец купил такую штуку в телемагазине — подлинный семейный герб Бингамов, с сертификатом. Олени, львы, орлы и секиры; когда-то, в прошлом, мои предки были победителями драконов — отец, бедолага, попался на удочку. Тогда он уже жил один, преследуемый неофициальными Рокфеллерами, и герб придал его шагам уверенности, заставил выпрямить спину. Отец убрал столик, за которым ел у телевизора, и начал питаться в городе. Он детализировал свой Монте-Карло. И всему причиной герб. Две недели благородства — я рад, что они были, — а потом отец отправился стричься в компании старого Айка Шмидта; там висел точно такой же, над бутылкой синего барбицида. Добрая душа — он позволил Шмидту грезить о банкетах за Круглым столом, о рогах, полных эля. Он сохранял спокойствие и позволял себя брить.

Я еще не достиг такого уровня. Мне приходится суетиться и бороться.

— Эта идея принадлежит нам обоим. Она возникла одновременно.

— Неубедительно. Две идеи не могут занимать одно и то же место.

— Идеи — не предметы. Он просто пошел и написал книгу? А у меня осталось сильное впечатление, что это должен сделать я.

— Тогда что же они такое?

— Идеи? Нам обязательно прямо сейчас играть в эти игры? Я потратил целый год, заботясь о своем будущем и надиктовывая наброски во всех аэропортах отсюда до Амарилло, а теперь вы говорите, что Рикс, безработный неудачник, который набрал какие-то паршивые двадцать баллов из ста за надежность и усердие — я скрыл от него этот факт, потому что я порядочный человек, — что Рикс вернулся в свой опустевший темный дом и обставил меня? В любом случае, когда издали его книжонку?

— Четыре года назад.

— Он быстро управился. И что, она имела успех?

— Почти никакого, но ее не продвигали как следует. Бессистемные продажи, безобразная фотография автора. Издатель, который решил пойти на авантюру…

— По крайней мере, это хорошие новости.

— Я справлюсь гораздо лучше. «Адванта» в выгодной позиции на поле. Мы как следует ударим по мячу.

— Невероятно. Ах вы самоуверенный жирдяй. Это что, интриги? Крашеный бобр? Квази-шерсть?

— Рикс говорит, вы его уволили.

— Рикс искажает истину.

— Вы зарабатываете на жизнь, увольняя людей. Вот вам и книга. Вам всего-то надо изобразить мрачное, задумчивое выражение лица — и мемуары готовы. У «Адванты» есть первоклассные литературные «негры», подлинные телепаты. Вы и не усомнитесь, что каждая запятая принадлежит вам. Что это ваш подлинный текст.

— Какая у вас, рептилий, толстая шкура. Я ухожу. Заплатите по счету. И чай здесь тоже из порошка.

По пути к двери я смахиваю со стены гербы, с десяток штук, и никто меня не останавливает — все видят, что я настроен серьезно. Бингам — драконоубийца. Наш древний род уходит корнями в глубину веков.

Путаница у выхода к самолету усложняет и затягивает процесс посадки. Мимо проезжает вереница электрических тележек, где сидят охранники в униформе и несколько слоноподобных громил в штатском, которые переговариваются по маленьким красным рациям. Поток пешеходов в терминале топчется и закручивается в водовороты, и в самом сердце воронки я замечаю его — отставного верховного командующего вооруженными силами, генерала Нормана Швацкопфа, который раздает автографы взрослым людям — они соврут, если скажут, что автограф им нужен для ребенка. Видал я такие сувениры и знаю, где они хранятся — под стеклом на столе, прямо по центру, для быстрого поднятия боевого духа во время важных селекторных совещаний. Эти люди выщипали бы последние волоски с носорожьей головы генерала, но он уже, возможно, и так распродает их упакованными в прозрачный акрил, в качестве пресс-папье, через тайную цепь агентов и субагентов. Реликвии, полученные от подобных суперменов, потрясают воображение. Я видел все комки жвачки, которые когда-либо жевал Мики Мэнтл, [7] все зажигалки «зиппо», которыми пользовался Паттон. [8]

Шварцкопф — опора консультантов-мотиваторов, наряду с Таркентоном, Роббинсом, Диткой, О. Дж. Симпсоном (до суда) и Знаменитым Эймосом, [9] поэтому я не удивляюсь, видя его здесь: он мобилизован на «Цели и задачи», вместе с нами, ничтожными. За шесть лет я слушал выступления генерала четырежды, и он продолжает читать лекции. Похоже на впрыскивание витамина В прямо в сердечную мышцу. После такого хочется встать и отколотить кого-нибудь, только назовите имя, и, хотя этот эффект проходит, оставляя после себя чудовищную жажду, которую не в силах утолить галлоны «Вигорада», остается и некоторый благотворный осадок, который напоминает о себе, когда ты слабеешь, и придает сил, когда клюешь носом за работой. Магия все-таки — до определенной степени — существует, и именно это столь нестерпимо для скептиков. Посмотрите, сколько зарабатывают такие гуру. Рынку лучше знать.

Поскольку я вылетаю в Омаху в одиннадцать, я пропущу речь Верховного командующего — а сейчас могу им воспользоваться. Он наконец проходит в самолет, укрытый за живым щитом, но место, где он стоял, остается свободным в течение минуты — только ступи туда, и тебя убьют. Даже люди, которые только что сошли с ленты транспортера и не знают, что генерал был здесь, избегают этого пятачка. Давайте-ка я буду первым, обеими ногами. Черт побери! Я чувствую силу.

Я не шучу. Это правда. Сорок штук за сорок минут — и никто не потребует деньги обратно. Я написал книгу, которую кто-то уже сочинил до меня, и чувствую себя как Том Свифт, [10] который в ракете из консервных банок достигает Луны раньше Нила Армстронга.

Верховный садится впереди, справа, и суматоха, которая начинается среди членов экипажа, вновь поселяет во мне ощущение, что за мной наблюдают. На автоответчике у меня сообщения от Джулии — она в Миннесоте, цела и невредима — и от Кары, которая напоминает насчет лосося: его надлежит пощупать, попробовать и внимательно осмотреть. Еще одна причина бояться перерождения — если его суть в неоконченных делах, как говорят индусы, которых я встречаю во время перелетов, то моя реинкарнация, видимо, будет заключаться в надписывании и рассылке сотен неотправленных поздравительных открыток и в ночных перевозках бесчисленных посылок с лакомствами на другой конец Великих равнин. Если Бог, или Шива, или кто там еще — родом из Миннесоты, как твердили мне, то он сочтет КВПР наиболее простительным из моих грехов (мальчик выполнял приказ — он ведь должен что-то есть), сравнительно с неотправленными упаковками тигровых креветок, которых тщетно дожидалась мать, стоя на подъездной дорожке.