Сванидзе:В эфире «суд времени» Мы продолжаем слушания. Повторяю вопрос: «Россия в 1917 году — был ли смысл продолжать войну?».

Пожалуйста, сторона защиты, Сергей Ервандович, Вам слово.

Кургинян:С нашей точки зрения, всё началось с того, что Россия была совершенно не готова к длительным боевым действиям. Так сказать, мобилизацию, которую она провела, к миллион трёхстам ещё миллион, это были ещё солдаты и унтер-офицеры серьёзного профессионального качества. Но в ходе первых кровопролитных сражений она уже потеряла большую часть кадрового потенциала. То, что потом пришло в неё, это были выпускники, наспех обученные в 4-х месячных школах. Я это хорошо знаю, мой дед был одним из таких.

К осени 1915 года резко ухудшается техническое снабжение. Снарядный и патронный голод описывает Николай Николаевич Головин, один из лучших специалистов в этом вопросе, хотя человек, который уж никак не принадлежит к чему-нибудь, что мне идеологически симпатично. Он говорит о том, что для пополнения убыли в течение 3-х лет войны требовалось 7 миллионов 200 тысяч винтовок.

Деникин в «Очерках русской смуты» говорит: «Весна 1915 года остаётся у меня всегда в памяти. Великая трагедия русской армии, отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои. Изо дня в день тяжёлые переходы, бесконечная усталость. Полками они уничтожали нас так, что мы не могли сражаться».

Дальше начинается дефицит продовольствия. А дальше — эти два приказа, которые полностью разлагают армии! Просто в пыль!

Лавров:Нет! Дальше к 1917 году мы полностью обеспечили армию артиллерией, патронами, снарядами. У Вас неправильная информация…

Кургинян:И разложили её морально! Вы же сами сказали? И разложили её морально.

Лавров:…У нас всё было к 1917 году.

Кургинян:А дальше начинается доказательства, /как/ в таких случаях бывает — опытом! Июньское… Июньский коллапс, Моонзундский, и всё прочее. Армия разложена, она терпит поражения — её нет.

После чего — что делают большевики? Они к чему рвутся? Они рвутся к переговорам с Антантой. С Антантой, а не с немцами! Что делает Антанта? Она говорит: «Мы не признаём Советскую власть». Что делать дальше? Что делать дальше большевикам? Всё что они могут, это формировать новую Красную Армию. Так они её и формируют. Но на это нужно 7–8 месяцев. Немецкая огромная армия начинает наступать, сметая всё на своём пути. Что надо делать? То, что предлагал Троцкий: «Ни войны, ни мира»? Бухарин, который говорил о том, что надо, чтобы началась партизанская война, пусть нас завоюют, и начнётся мировая революция? Большевики делают единственный государственно оправданный ход. Они признают: «Да, это похабно, да это унизительно, да, это чудовищно, у нас нет другого выхода. Но мы потом возьмём реванш». И они его взяли! А теперь я прошу…

Лавров:Но никакой огромной армии у немцев не было!

Кургинян:Ну, хорошо… Ну, пожалуйста-пожалуйста, Вы можете…

Лавров:Они наступали отрядами по 20, 30, 40 человек.

Кургинян:А теперь я хотел бы, что бы Юрий Алексеевич Бахурин, который занимается историей русской армии, прокомментировал мою позицию, опроверг её или подтвердил.

Бахурин:К февралю 1917 года русская армия, Русская Императорская армия находилась в состоянии глубокого кризиса. Солдаты и офицеры не могли гнить в окопах 4 года, дожидаясь этого, так называемого, «сорванного триумфа» постольку, поскольку кадровое офицерство было выбито уже в первый год войны.

Чем же они были обеспечены накануне революции? У того же Николая Николаевича Головина в его статистике указано, что армии недоставало 88% пулемётов и трети винтовок. Братания, которыми известен 1917 год, по имеющимся опубликованным и архивным материалам, начались уже в 1914 году. А в 1915 году, когда армию возглавил император Николай II, и то, к чему это привело, мы можем судить по концу 1916 года. Начальник штаба Ставки, генерал Алексеев пишет: «Я хочу уйти в отставку. Он как младенец: всё гибнет, а он не понимает, что происходит».Супруга пишет Николаю II: «Будь как Иван Грозный».А он иронически подписывает свои ответы: «Твой безвольный и слабый муженёк».

Армия, возглавляемая безвольным и слабым главнокомандующим, не могла привести страну к победе. Она находилась в кризисе, соответственно продолжать войну у неё не было возможности.

Кургинян:Но самый страшный развал начался с Февраля. С февраля по май, и потом в июне. Правильно?

Сванидзе:Спасибо. Леонид Михайлович, Ваши вопросы.

Млечин:Юрий Алексеевич, Ставка командования находилась в городе Могилёве, правда ведь, да? И в 1917 году тоже. В 1941 году Могилёв был взят через сколько дней после начала войны? Мне крайне обидно, когда в этом зале звучат такие оскорбительные по отношению к российской армии слова. То, что сделала российская армия в Первую мировую, заслуживает другого отношения, куда более уважительного. Кадровые командиры Советской армии, Красной армии, погибли быстрее, чем в Первую мировую, и она продолжала воевать, и победила. Вот тут цитировались из воспоминаний Деникина о боях в Галиции. Галиция не была частью Российской Империи! Это были бои на чужой территории! Я хочу обратить ваше внимание. Да, сражались с немцами, и тяжело — на чужой территории, а не на своей, как в 1941, 1942 и 1943. Что ж мы так не уважаем российскую армию? Давайте мы с Вами скажем точнее. Конечно, то, что происходило после февраля, особенно Приказ № 1, я боюсь, не все зрители хорошо понимают. Это приказ, который отдал Петроградский Совет Рабочих и Солдатских депутатов о демократизации армии. Конечно, он трактовался на фронте, как возможность сбросить с себя дисциплину. Но подлинный развал армии, конечно, начался с того момента, как вернулся Ленин. И гениально, а он, Вы согласитесь со мной, самый гениальный политик XX-го столетия в России, понял, что этот лозунг — «Штык в землю», и есть то, что привлечёт к нему людей. А если ты солдату говоришь: «Не надо больше воевать, иди домой», ну неужели ж он будет воевать? Конечно, не будет! Если бы большевики не взяли на вооружение этот главный лозунг: «Кончай войну любыми средствами! Бросай оружие! Бросай винтовку, иди домой!», русская армия не разрушилась бы. Да, может быть, она не могла бы участвовать в крупных операциях — да нужды не было. Могло вполне произойти то, что сейчас военные аналитики называют «конфликтом малой интенсивности». Просто занимали бы линию фронта. И всё! Это уже подорвало бы силы Германии, и Германия была бы разгромлена быстрее, мир пришёл бы быстрее! Нормальным путём, в котором бы Россия не проиграла! Согласитесь со мной, Юрий Алексеевич?

Бахурин:Я не соглашусь с Вами по одной простой причине. Ещё до начала всякой большевистской пропаганды генерал Корнилов, главнокомандующий в 1917 году, был вынужден ввести так называемые ударные отряды, которые стали прообразами заградотрядов Великой Отечественной. Именно эти, так называемые «батальоны смерти», в которые, в том числе, входили и женщины. Вдумайтесь: война, которая, якобы, ведёт нас к победе, принудила женщин взять винтовки.

Млечин:Заградотряды — это те, которые строят в тылу и стреляют в отходящих. А ударные отряды, это те, которые в бой поднимаются.