Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница
вернуться

Эминеску Михай
Шрифт:

1896

БАЛЛАДА

Перевод И. Гуровой

Что сделала я, мама, В чем ты винишь меня? Однажды на закате С ним повстречалась я. Он в шутку сжал мне руку — А почему б не сжать? Ведь я же не ребенок, Чтоб шутки не понять! Что было делать, мама, Кричать ему: «Уйди», — Иль разреветься просто? Сама ты посуди! Так почему же, мама, Меня во всем винят? Купила ли на праздник Ты новый мне наряд? А если он на праздник Мне пояс подарил — Так я же не просила, Он сам его купил. Зато не замарашкой Я в этот день была. Так посуди же, мама, — Что сделать я могла? Ведь я не заслужила Упрека твоего. Случайно на дороге Я встретила его. Он батюшкиной хворью Обеспокоен был. И про твое здоровье Спросить не позабыл. Так если кто-то хочет Вам передать привет, По-твоему, я грубость Должна сказать в ответ? Зачем твердишь ты снова, Что я всему виной? В тот раз переходила Я мостик ледяной. И так меня он обнял, Что не могла вздохнуть, И крепким поцелуем Не задушил чуть-чуть. Я вырваться хотела, Ей-богу. Только вот — Могли мы поскользнуться И угодить под лед. И все-таки ты хочешь Найти за мной вину. Сама искать корову Послала в лес одну! Попался он навстречу — Какая в том беда? Узнал, что в лес иду я, И проводил туда. Так что ж мне было делать? Кругом такая тьма!.. Волкам корову бросить? Ну посуди сама!

1896

ИЗ ГЛУБИН

Перевод Р. Морана

Звезда из безграничной глуби Взошла на небе ввечеру. Недвижно-скорбные светила, Пылая, смотрят на сестру. Ее в пространства ледяные Швырнули с первых дней, и вот Она все мчится, мчится, мчится, Летит, но к цели не дойдет. В ночи разбуженные солнца, Пытаясь на судьбу пенять, Хотят стряхнуть оцепененье И дрожь холодную унять. Они тоскливо озирают Летучей странницы следы… Ах, если б им помчаться тоже Путем стремительной звезды! Ведь в пустоте с начала мира Они висят средь тишины, В потоке времени навеки К своим местам пригвождены. Им невдомек, что, горько плача Над счастьем призрачным своим, Звезда завидует смертельно Тому, кто вечно недвижим.

1896

ЛЕГЕНДА О ЛАСТОЧКЕ

Перевод В. Корчагина

На зорьке, в ранний час, Поет, щебечет ласточка Под крышею у нас. …Она была не птицей, А статною девицей, Невиданной красавицей И дочерью царя. Как цветик, расцветала, Как солнышко, сияла, Приветливо и радостно Улыбкой всех даря. И вот уж о царевне, Как новость по деревне, Бежит молва — из уст в уста, За горы, за моря… Над лугом ястреб взмыл; Зовет на помощь ласточка, Кричит — и нет уж сил… Разряжены, богаты, Шли чередою сваты. Слетались женихи к дворцу, Как стаи журавлей. И плакала бедняжка: «Ах, как на сердце тяжко! Страшусь не свадьбы, матушка, — Чужбины. Пожалей!» Но мачеха сурово Свое сказала слово — И едет дочь немилая Вдаль от родных полей… Уснул под снегом луг; Отбилась птица-ласточка От стаи, от подруг. …Где волны с ветром бьются — Там корабли несутся, Увозят дочку царскую В далекую страну. Она, с тоской во взоре, Взглянула в сине море И перстень с пальца бросила В холодную волну. «Жених жестокий! Помни: Коль не вернут кольцо мне, Перед тобою уст своих Вовек не разомкну!..» Разрушен птичий дом: Лежат птенцы убитые На камнях, под гнездом. …За морем, на чужбине, Крушась о злой судьбине, Послушна повелителю Страдалица-жена; Тоску глубоко прячет, Не сетует, не плачет, Но клятву над пучиною Не зря дала она: Покорна, как овечка, Да только — ни словечка; Молчит, как будто заживо Давно погребена… На круче, у реки, Подстерегают ласточку И когти и силки. …Довольные собою, Веселою толпою Пришли рабы к властителю — И слышит весь дворец О дивном их улове: Вот в пятнах рыбьей крови Кольцо; как не узнать его Из тысячи колец! Король спешит с находкой К своей супруге кроткой — Сказать, что немоте ее Настал теперь конец… Над лесом грянул гром; О землю бьется ласточка С поломанным крылом. …К жене придя с улыбкой, Рукой, от крови липкой, Король к себе привлек ее: «Твое кольцо нашли!» Погладил плечи, шею… Но что случилось с нею? Рабы уж не напрасно ли Тот перстень принесли? Ей ветер вскинул руки, И с криком, полным муки, Она, как птица, трепетно Метнулась от земли. И диву все дались, Когда взлетела ласточка В синеющую высь. Порхнула в мир просторный В своей одежде черной, — Всегда на королеве был Лишь траурный убор… С тех пор над речкой, в поле О тягостной неволе, О днях молчанья ласточка Ведет свой разговор; О доле, ей сужденной, О ласках обагренной Руки. На шее ласточки Кровавый след с тех пор.

1896

ПЕСНЯ РЕДУТА

Перевод С. Шервинского

Все в редуте — львов смелей! Вон они — башибузуки, Их шаги, их речи звуки… Кто ж над их ордою всей Старший? Стрымбэ-Лемне, что ли? Нет, пожалуй, что поболе: Старший — Чяка-Пака-бей. Всем цена им — пять за грош. Храбрецы, и в полном блеске, — Только больно скачут фески, Как затреплет душу дрожь! Ноги к носу им пригнуло. В три погибели свернуло… Да… К таким не подойдешь! Голый голому под стать: Прибавляет им отваги, Что дерутся голы-наги, — Так, мол, легче воевать! Ой, браток! Храбры, а сами Так и лязгают зубами, Видно, точат — нас кусать! А Осман, их господин, Под дырявые ошметки Заказал себе подметки, Сел на палку, сам один, И успел-таки до ночи, Погоняя что есть мочи, Переправиться в Вадин. Крикнул: «Черти! Придушу! Платят вам не по работе, Даром плов казенный жрете. Всех раздену, иссушу! Эй, Ахмет-Махмет, иль как там!.. Живо! Марш прямейшим трактом!» Люди слушают пашу, Сами шепчут: «Поглядим! Раздевать того нелепо, Кто и так уж гол, как репа». Да как гаркнут: «Чок селим!» — Сами ж телом и душою Все дрожат перед пашою — И добавили: «Летим!» Турков двигается рать, Поднялась в одну минуту. И румынская — к редуту. Нам ли могут помешать? Капитаны, янычары Растеряли шаровары — Трудно в гору-то бежать! Наши пушки без конца Им гремят: «Куда вас гонит? Ни чужой, ни свой не тронет, — Нет такого удальца! Табачку бы лучше дали!» — И, представь себе, кидали: Турки — добрые сердца. Тоже голый, на юру, Я, служивый Пэвэлоя, Мок и пел. Поем, не ноя, — Нам и голым по нутру Песня! «Поздно или рано, — Думал я, — словлю Османа И рубаху отберу!»

1898

УМИРАЮЩИЙ

Перевод И. Гуровой

Последним багрянцем играя, К вершинам уходит закат, В долине — прохлада сырая. Забытый своими солдат Там бьется, хрипит, умирая. Все кости раздроблены. Клубы Тумана плывут над ручьем. Напиться!.. Хоть каплю одну бы!.. Добраться, достать — рукавом Смочить посиневшие губы… Но слабо рука шевелится, И кровь на шинели густа. Уж сутки он жаждой томится, Уж сутки за ветви куста Пытается он ухватиться. Вода. У воды — незабудка. До льющихся струй — только шаг. «Как пес, издыхаю!!!» И чутко К хрипенью прислушался мрак. Молчанье глубоко и жутко. Приподнял разбитое тело — Ценою такого труда! От муки лицо побелело. Он слышит, как плещет вода… Нет сил, и рука онемела… И, челюсти стиснув, свалился, Опять до воды не достав. В колючем ознобе забился… Вцепившись зубами в рукав, Тяжелой шинелью укрылся. Заря на горах догорает… Что шепчет в беспамятстве он? Он молится иль проклинает? Был парень красив и силен, И вот — молодой — умирает. Качаются сонные буки… Он больше не кличет своих. Недвижны холодные руки. Вздохнул он глубоко и стих: Со смертью окончились муки. Венцы золотые надели Леса на вершинах холмов, А ветер баюкает ели, Поет среди старых дубов, И воды ручья заблестели. Скользя в бесконечном просторе, На мертвого смотрит луна. Была она красной, но вскоре Бескровною стала она: То жалость иль, может быть, горе?..

1899

БЕЗДЕЛЬНИК

Перевод А. Голембы

Слагаешь ты дойну, спокойный Мой лес, — и по нивам плывет, В пшенице звенит эта дойна. Она в ручейках зажурчала: Весь мир без конца и начала Ту дойну поет. Прохладно под сенью платана, Холмов потемнела семья, А тучи плывут неустанно — Лучом они тронуты чистым: Одел он венцом золотистым Лазури края. Гляжу, как ширяет простором Орел, обитатель небес, Уже он не больше чем ворон, Уже он не больше ладони… В лазурном колышется лоне — И вовсе исчез. Стук дятла мне слышен все время И звонкие щебеты птах: Слетелось крылатое племя! А в золоте спелой пшеницы Жнецы и веселые жницы, Лучи на серпах! А тучи, светлея, темнея, Растут и меняются вмиг: Вот пасть ядовитого змея, Орлы и орлицы седые, Строптивые кони гнедые Из глубей морских! Плывет по волнам чудо-юдо, А гном — бородатый чудак — (Взялась только сила откуда?) Хохочет, деревья корчуя! Темницу, где корчится Груя [77] , Ломает Новак. И сказочный волк завывает, И ведьмы танцуют потом, А баба-яга убивает Бойца-силача земляного; Конь-солнце взвивается снова… Дракон под мостом! Тянусь я к прекрасной Иляне, Красы ее ласкова власть! А феи скользят по поляне, Купаясь во влаге заветной; Пытается витязь рассветный Их платья украсть! Но вот мальчуган светлокудрый Явился — нет краше лица! Ребенок спокойный и мудрый, Вечернею тишью рожденный, Блаженный, умиротворенный, Сидит у крыльца. Шагает он травкой и ряской, Спускается горной тропой, Ко мне подбегает с опаской, — Глядит из трущоб и расселин И снова бросается в зелень, Сын дремы слепой. Он рядом — и лобик невинный Склонился к челу моему, — Мерцающею паутиной Он веки мои покрывает. Усталые очи лобзает: Плыву я во тьму! Его не спугнуть я стараюсь, Он словно грозит мне: «Не тронь!» Глаза протереть я пытаюсь, А он, улыбаясь туманно, Кладет мне на голову — странно — Мою же ладонь! Скрывается он в кукурузе, Уткнувшись в ладони лицом; Не веря сонливой обузе, Стараюсь поднять свое тело; Но веки полны до предела Дремотным свинцом! А ветер в пшенице хлопочет, А дойна вселилась в сердца, А лес униматься не хочет, А воды журчат по долинам, По руслам привольным и длинным, — Журчат без конца!

77

Груя, Новак— герои многих румынских и молдавских народных легенд и баллад, посвященных борьбе за свержение турецкого ига и за социальное раскрепощение.

1900

ЛЕСНАЯ СВАДЬБА

Перевод И. Гуровой

Пир веселый и богатый Шел среди ветвей. Собралась родня и сваты — Свадеб на сто бы хватило! Свадьбу много посетило И других гостей. А когда же было это? Я не знаю сам, Ждите от других ответа. Что вы к бедняку пристали? Знаю только — угощали Всех на славу там. Перепелкавперевалку Через лес и дол Пронесла калач и палку. Полем шла; в траве шуршала; Всех на праздник приглашала, Кто навстречу шел. «Ты куда зовешь, сестрица?» «Празднуем в лесу Свадьбу. С нами веселиться Приходи, а то обидишь! Приглашения, как видишь, Я гостям несу». «Кто жених, хотела б знать я? Где его земля?» «Певчий дрозд.Не знаешь, сватья? Самому царю известен!» «Чем богат он, кроме песен?» «Вон его поля! А невеста — горихвостка, Чудо красоты! Платьице — на блестке блестка. Ходит в шелковом наряде, А сапожки шьет в Царьграде, В волосах — цветы!» «Что ж, на праздник ваш, пожалуй, Соберусь и я!» «Обязательно пожалуй!» И бежит, не уставая, Перепелка, созывая: «К нам на пир, друзья!» Стаи родичей пернатых С высоты небес, С гор, болот, полей богатых, С перелесков и опушек, Из соседних деревушек — Все слетелись в лес. Гости переночевали В дуплах старых лип, Вместе с ранней зорькой встали. На дубу — алтарь. «За дружку… Эй, вина налейте в кружку, Что-то я охрип!» Значит, дружка… Солнца краше У него наряд. «Знать, павлин?»— «Да, правда ваша!» За невестой цаплявстала — Паване пришла, — сказала, Будто умер брат. Был ли поп? Ну как такое Спрашиваешь, мать? Знаешь горло золотое Жаворонка? Вот старался! Он у сербов обучался, Как псалтырь читать. Пел на клиросе умело Перепел-певец. А сорока в хоре пела. Цаплямолодых водила, Золоченое кадило Нес дьячок – скворец. В доме жениха — эй, тише! — Хлопоты с утра. Аистподнял флаг на крыше, Дятелгвоздь вбивает бойко, А венки таскает сойка, Вешать их пора. В кухне — ссоры, смех и споры. Там стряпня идет. Галкарыбу жарит споро, Соколрвет ее на части, А щеглыворуют сласти — Уж такой народ! Мясо ястребыхватают, Хоть кипит котел, Острым клювом нарезают И кладут остыть покуда. Зябликитаскают блюда — Накрывают стол. Фартук ласточканадела, Убирает дом. И стрижамхватило дела: Лавки притащили дружно И нести на стол им нужно Кувшины с вином. А кому досталось в кружки Наливать вино? Что и спрашивать— кукушке! Что она вещунья-птица И на речи мастерица, Знают все давно. Выпьдудит на окарине, — Шея-то крива, А сама серей полыни! Воронскрипку взял из ели, Чижиграет на свирели, На кобзе — сова. Трясогускиподметали: В поднятой пыли Только хвостики мелькали. Зала — даже князю впору! И под дубом дружно хору Все плясать пошли. Голубитоптались лихо: Сырба — пляска их. Отличилась воробьиха… И не вспомнить по порядку! Сам гусакпошел вприсядку, Вслед за ним жених. Выпьсцепилась вдруг с синицей, Позабыв трубу. Еле розняли их птицы. Чибисза бекасомгнался: «Эй, куда мой жук девался?» «Он в твоем зобу!» Было бы вино, а ссоре Быть наверняка! Потерял ты зубы в споре? Ничего, случалось хуже! Ты не вешай носа, друже, Из-за тумака! Сотни клювиков пищали В зелени густой, Отвечали эхом дали, Старый лес казался тесен, И лился веселых песен Звонкий разнобой. «Был ты там?» — Налейте кружки! Что спросил, дурак! Я — да не был на пирушке? Кто когда слыхал такое? Из скорлупки пил вино я Да гонял собак! Я на свадьбе той богатой Помогал родне, Нарубил им дров лопатой, В сите натаскал водицы И сюда быстрее птицы Прискакал на пне.

1900

РОЖДЕСТВО В ЛАГЕРЕ

(На поле Смырдана, 1877 г.)

Перевод С. Липкина

И даже те, кто шутит постоянно, Полузамерзшие, замолкли ныне. Их острая тревога безымянна. Им кажется: они умрут в пустыне, Куда судьбой заброшены нежданно. В немом снегу погребена палатка, Нет ни тропинки, ни дверей, ни неба. Сидят в парадной форме для порядка, Сидят, подогревая корки хлеба Застывшего… Да, им, видать, несладко. Вот слышен шум вдали. То гул орудий Иль колокола сельского раскаты? Сегодня рождество справляют люди. Заплакал кое-кто… Грустят солдаты, Их головы опущены на груди. А дома люди празднично одеты. Огонь веселый в очаге пылает. Гостеприимной дружбою согреты, Пришли соседи. Пес визжит и лает, И раздаются шутки и приветы. А на столе — удавшийся на диво На полотенце хлеб, вино в кувшине. И дед, всегда сидящий молчаливо, Здоровья, счастья всем желает ныне И пьет вино домашнего разлива. Хозяйка, повязав передник новый, Все время бегает и суетится, Для всех находит ласковое слово, На лавку просит каждого садиться,— Как бы из сердца создана сплошного. Ее малыш, растущий понемножку, Ручонками задвигал в колыбели. Вот он ко рту подтягивает ножку. В сиянье солнца тучи заблестели, И все прильнули весело к окошку. На улице сверкают даже тучи! Веселье, праздник, суета, наряды. И старый дед, чтоб рассмотреть получше, К стеклу пригнулся… Снежные снаряды Летят, смеются девушки певуче. Вот окружили девушки толпою Толпу парней поменьше. Снега груду Разворошили, заняты борьбою Веселою, и снег блестит повсюду — За пазухой, в кудрях и над губою… А здесь — пустыня. Вряд ли посторонний Путь проторит к палатке сквозь сугробы. Лишь ветер изливает в долгом стоне Свою тоску, исполнен дикой злобы, И реют вороны на небосклоне.