– Что ж, вижу, Вика получила еще одну комнатную собачку! Говорить с тобой уже бесполезно. Не понимаю, что она с вами такого делает?! Неужели тебе нравится то, что она соорудила на твоей голове?! Неужели тебе нравится, как она тебя постригла?! Да любая из нас сделает в сотню раз лучше!

– Хватит!
– разозлилась Эша, с которой постепенно начало спадать плотное покрывало эйфории.
– Прическа хорошая, меня вполне устраивает, да и не в прическе дело, а в ощущениях! То, как она работает, чертовски здорово, вот и все! Возможно, она знает какие-то точки на голове... это как классный массаж, как секс... лучше!

– Ничто не может быть лучше секса!
– убежденно заявила Настя.

– Я ухожу, - сообщила Эша и сделала шажок к тротуару.
– Вот, видишь? Раз-два. Я пошла, по собственной воле, никто меня не держит и не тянет обратно, и вся моя энергия при мне. И возвращаться я не собираюсь!

– Ты вернешься, - парикмахерша тонко, умудренно улыбнулась.
– Вы все возвращаетесь.

Эша презрительно фыркнула и пошла прочь, тут же забыв о ней. Ее рука то и дело взлетала, касаясь волос - собственные прикосновения казались ей грубыми, неприятными. Но, не пройдя и десятка метров, Шталь остановилась у развесистого тополя и кисло пробормотала:

– Тонковато деревце - для маскировки тебе больше бы подошел баобаб.

– Да я и не прячусь... хм-м... просто стою, - Глеб осторожно выступил из-за ствола, вытащил из пачки сигарету и немедленно уронил ее.
– Собственно, - он наклонился и из такого положения продолжил, - я просто хотел посмотреть, - Глеб приподнял голову.

– Посмотреть на что?
– осведомилась Шталь, ибо взгляд Глеба уткнулся точно ей в колени.

– Ну, что она сделала, - он, наконец-то, поднял сигарету и выпрямился, оглядывая голову Эши. Его брови сдвинулись, а губы чуть поджались, отчего лицо Глеба стало еще грустнее.
– Это Вика сделала?

– Нет, - Эша удивилась легкому, едва уловимому разочарованию, проскользнувшему в его голосе, - это сделала уборщица, ей как раз было нечем заняться. Тебе что - не нравится? По-моему, просто шикарно... да и, честно говоря, не в прическе дело! То, как она обращается с волосами...

– Тебе не важна прическа?
– Глеб посмотрел как-то странно.
– А... ты вообще ее видела?

– Конечно нет. Я все время сидела с закрытыми глазами, потом наощупь расплатилась и вышла, заслоняясь руками!
– Эша свирепо насадила на нос солнечные очки, чуть не сломав дужку.
– Послушай, Глеб, твоя Вика просто прелесть, умница и замечательный мастер! Ты ведь это хотел услышать?! Я была неправа. Она - чудо, спасибо, что привел меня к ней, а теперь отстань от меня!

Отвернувшись, Эша почти побежала к остановке, и, уже забираясь в автобус, оглянулась на парикмахерскую. Просто так, разумеется, почему бы не взглянуть на нее еще раз? Зачем она записалась к Вике - непонятно. Разумеется, она больше не пойдет сюда, через четыре дня ее уже вовсе не будет в Новгороде.

Эша повторяла себе это всю дорогу до гостиницы, а когда зазвонил ее телефон, то лениво сбросила вызов, даже не взглянув на дисплей. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. Сейчас в качестве собеседника ей вполне хватало самой себя, и этот собеседник, отчего-то, был на редкость недоверчив.

* * *

– Странно, - пробормотал Ейщаров, глядя на дисплей своего телефона.
– Шталь сбросила вызов.

– Наверное занята, - Михаил пожал плечами, не выныривая из недр глянцевого журнала.
– Не слишком ли часто ты стал ей звонить?

– Она никогда так раньше не делала.

– Ой, Олег, ты опять за свое! Женщины постоянно занимаются какими-то пустяками, причем чем пустяковей пустяк, тем важней он им кажется. Она наверняка красит ногти или кадрит какого-нибудь олуха. Кстати, когда дозвонишься до нее, не забудь сказать ей, что я не... ну, ты понял, - из-за шелестящих страниц вынырнула шоферская рука с грозно торчащим указательным пальцем.
– И Олег, я тебя прошу, садись ты, наконец, в машине на заднее сиденье! Там безопасней.

– Разумеется, там безопасней, - покладисто согласился Олег Георгиевич, постукивая небольшой книжкой по колену.
– Там хуже слышно, как ты разговариваешь.

Рука Михаила спряталась, и он свирепо шелестнул страницами. Ейщаров взглянул на часы, отставил кофейную чашку, и встал навстречу вошедшему в кабинет невысокому полному человеку, одетому в хороший, но невероятно измятый серый костюм, сплошь засыпанный чешуйками сигаретного пепла. Протянул ему руку, человек, чуть приподнявшись на носках, склонил голову к руке, словно желал убедиться, что это действительно рука, потом схватился за нее и с чувством пожал.

– Олег Георгич, извините, что заставил ждать. А я опять очки разбил - представляете?!
– он бросил на стол очки, и те жалобно звякнули остатками стеклышек.
– Слеп, как крот! Так и летят очки, по три раза за неделю меняю! Моя жена говорит...

– Сергей Сергеевич, я не сомневаюсь, что ваша супруга сказала нечто чрезвычайно интересное, - Ейщаров постучал ногтем по циферблату своих часов, - но...

– Ах, ну да!
– человек хлопнул себя по лбу так звонко, что Михаил встревожено выглянул из-за журнала.
– Вот старый дурак! Да, все готово, идемте. Можете вести беседу в каком угодно ракурсе, психически она вполне стабильна. А если даже... ну, в сущности, это уж ваше дело.