– Цыпа! Э, цыпа!

Она остановилась и, обернувшись, поискала источник звука. Звук исходил от двух индивидуумов среднего возраста, которые стояли, подпирая друг друга, смотрели не-двусмысленно и глупо улыбались. Кроме звука от индивидуумов исходил стойкий запах свежевыпитой водки и свежесъеденных копченостей. Она закатила глаза, от-вернулась и пошла дальше неспешным шагом.

– Мы с тобой разговариваем!
– по-детски завопили сзади.
– Куда? Цыпа! Не, ты че хамишь, цыпа?! Стаааять!

Она дошла до фонаря и, резко остановившись, развернулась, глядя в приближаю-щиеся, раскачивающиеся масляные лица.

– Как, интересно, я могу хамить, не сказав вам ни слова?

Индивидуумы, тоже остановившись, переглянулись, после чего первый повторил:

– Хамишь.

– А че ты в пальтишке-то, цыпа?
– осведомился второй.
– Жара такая... Мерз-нешь? Так мы согреем.

– А ты можешь?
– она глянула зазывно и многообещающе прикоснулась к верхней пуговице своего плаща. Спросивший подбоченился, отчего опиравшийся на него приятель чуть не рухнул на землю, после чего произнес длинную фразу о своей муж-ской доблести, состоявшую из множества неприличных слов. Женщина улыбнулась и принялась аккуратно расстегивать пуговицы, придерживая полы плаща.

– Э-э, - озадаченно сказал он.
– Ты чего? Прям здесь? Не, а... А пошли ко мне, а? Сейчас заскочим, чего-нибудь захватим...

– Конечно, - она изогнулась в круге бледного света.
– Но сначала ты должен взгля-нуть на мое тело.

Индивидуумы с готовностью подались вперед, едва не сшибив друг друга с ног, и она, улыбнувшись еще раз, прижала ладонь к губам, потом опустила руки и резким движением распахнула плащ.

Насекомые были везде.

Они покрывали ее тело плотным слоем от основания шеи до середины голых ко-леней, они беспрестанно шевелили усиками, лапками и крыльями, они переползали с места на место, забираясь друг на друга, и казалось, что тело женщины течет, словно жидкий металл. Жуки и бабочки, мухи и пауки, пчелы и стрекозы, мухоловки и тара-каны - они скрипели, жужжали, пощелкивали, шелестели и хрустели, они блестели и переливались под тусклым фонарем, а здоровенный паук, уютно устроившийся на левой груди, угрожающе шевелил мохнатыми лапами. Оскалившись, женщина высу-нула язык, и сидевший на нем бурый тарантул развел в стороны передние лапы, то ли приветствуя зрителей, то ли призывая их к вниманию.

Зрителей, мгновенно протрезвевших, словно ветром сдуло.

После них остался лишь тоненький вскрик, почти сразу же развеявшийся в суме-речном воздухе, заглушенный, раздавленный пьющим, курящим и гогочущим пар-ком. Никто не обратил на происшедшее никакого внимания. Крики и беготня в Яме не редкость, странностью бы показалось как раз их отсутствие. Женщина улыбнулась глазами, поднесла ладонь ко рту, и тарантул аккуратно перебрался с ее языка на бледные пальцы.

– Каждый раз смешно, - сказала она, запахивая плащ.
– Извини, я опять тебя об-слюнявила. Ну, иди.

Женщина осторожно сунула паука за пазуху, застегнула плащ и огляделась, потом вытащила зазвонивший телефон и, взглянув на дисплей, усмехнулась.

– Ты где?
– весело спросила трубка.
– Опять мешаешь людям напиваться и приста-вать друг к другу? Ты знаешь, что зависть - плохое чувство?

– Дело не в зависти, а в скуке, - ответила женщина, вытянула руку, и ей на ладонь мягко приземлился крупный ночной мотылек, деликатно покачивая пестрыми крыль-ями.
– Кстати, дело закончено, как, впрочем, и ожидалось. Ты-то что делаешь?

– Балуюсь.

– Ну разумеется, что еще ты можешь делать. Постарайся не привлекать внимания. Встретимся через час. Пока-пока.

* * *

– Пока-пока, - игриво ответил человек, спрятал телефон в карман и обернулся, глядя туда, где в проходе между стеллажами несколько людей обступили корчащего-ся на полу мужчину, накрепко вцепившемуся в свой галстук. Над ним склонился па-рень с ножом в руке и немолодая женщина, которая тоже ухватилась за ошеек гал-стука и тянула его с такой силой, что голова обладателя галстука моталась над по-лом.

– Да галстук же режь, галстук!
– визжала она на весь магазин.
– Что ты мне пальцы режешь, идиот!

– Прекрати тянуть!
– голосил парень в той же тональности.
– Ты же его сама за-душишь, на фиг! Мужик, как ты ухитрился так его затянуть?!

– Хр... бр...
– отвечал мужчина, стремительно багровея. Человек, усмехнувшись, отвернулся, взял с полки баночку с маринованными огурцами и, бросив ее в корзин-ку, перешел в другой ряд, где растрепанная девушка, что-то бормоча себе под нос, торопливо собирала с пола флакончики с шампунем. Стоявший рядом охранник, внимательно наблюдающий за ее действиями, раздраженно говорил: