У-у, милый, да тебе тоже нужны специалисты!

– А теперь, с твоей помощью, скоро и они начнут ее ненавидеть?

– Ты смотри!
– Макс засмеялся.
– Ты что, психиатр, Лера? Сейчас начнешь вкручивать всякие фрейдистские симптомы? Брось, ничего психического - это просто развлечение. Вначале, думал, совпадение... а потом... вот захочу я, чтобы сидящий падал со стула - и он падает. И потом все время падает. Захочу, чтобы в кресле было невозможно сидеть - так и выходит! Я приказываю мебели, ясно?

У-у, милый, да тебе нужно море специалистов.

– Ты тоже падал со стульев, - заметила Шталь.
– Реже, но падал.

– Ну, это не всегда можно контролировать, - пояснил Макс.
– Думаешь на один стул, а накрывает еще несколько - слишком мощный выход силы. Мебель - она же безмозглая, различий не делает.

– И давно ты так умеешь?

– Несколько лет, - Макс встал и вразвалочку подошел к ней.
– Надеюсь, ты понимаешь, что эти сведения тебе никак не использовать. Я ждал тебя, потому что мне было любопытно. Я знал, что рано или поздно ты сюда сунешься. Так кто ты такая?

– Прогульщица твоего брата.

– Да ну, брось, теперь-то зачем? Говори или я разбужу родителей...

– Мне кажется, я слышу еще одно недосказанное "или", о повелитель табуреток, - ехидно произнесла Эша. Лицо Макса дернулось, расколовшись злой гримасой, которая тут же снова превратилась в ухмылку - сладкую, почти медовую.

– Верно. Или мы могли бы договориться, - он положил ладонь ей на живот, и ладонь поехала вверх.
– Как ты заметила, здесь полно мебели, на которой мы сможем договориться.

– Я детьми не интересуюсь, - сказала Эша, извлекая гречухинскую ладонь из-под своей майки и одновременно слегка выворачивая ее, так что Макс, охнув, изогнулся следом, оттопырив тощий зад.
– А ты, Максик, шел бы спать. Тебе в школу завтра - у тебя ведь, кажется, контрольная по химии. Хочешь - можешь будить маму-папу и рассказывать им что-то особым образом, только тогда и я начну что-то рассказывать. А я это дело умею и люблю, причем давно. Валяй, проверим, кто убедительней! Кстати, а в баре-то зачем? Там тебе кто насолил?

– Пусти руку...
– страдальчески прошипел изогнутый Макс.
– Какой бар?.. да тебя отсюда...

Эша отпустила его и на всякий случай отскочила назад. Мальчишка разогнулся, нежно растирая запястье и глядя свирепо, потом процедил, вздернув голову и пытаясь сохранить остатки достоинства:

– Когда я завтра вернусь, чтоб тебя тут не было, сука гнусная!

– Да ты даже ругаться не умеешь, - мягко сказала Шталь, щелкая фонариком.
– Странно для твоего возраста, Максим. Опрокидывающиеся стулья, подсолнечное масло перед дверью - детский сад просто!

– Масло?
– переспросил Макс.

– Ой, ну хватит!
– Эша отмахнулась.
– Ты не против, если мы с ненавистной тебе мебелью немного побудем наедине?

– Ты пожалеешь!
– мелодраматично заявил Макс и быстро вышел из комнаты. Эша, выждав, проследовала за ним и, убедившись, что мальчишка направился прямиком в свою спальню, где и плюхнулся на кровать, вернулась на третий этаж. А рано утром, ощутив потребность посетить уборную, перед дверью своей комнаты Шталь вновь обнаружила обширную масляную лужу, к счастью сделав это до того, как наступила в нее.

– Аннушка?!
– тихонько позвала Эша в утренний коридор. Дом молчал, и только мебель атонально поскрипывала во всех его уголках, словно исполняла песнь пробуждения.

– Вот сволочь!
– сказала она луже.

* * *

– Бред какой-то!
– констатировал Ейщаров, выслушав ее доклад до конца.
– Что у вас там шумит?

– Душ принимаю.

– Вы залезли в душ с телефоном?

– Ну да. А почему нет?

– И правда глупый вопрос, - ехидно заметил Олег Георгиевич.
– Так вот, Эша, мебель подходит. Очень даже подходит. А вот Максим - совершенно нет. Можно было бы предположить, что это не наш случай, и он действует иначе... но в том-то и дело, что...

– Я знаю, - на телефон упала отскочившая капля, и Эша чуть отодвинулась от струек теплой воды.
– У развеселившейся мебели есть принципы, а он о них не знает. И он назвал ее безмозглой. Для Говорящего это недопустимо!