Шрифт:
Вторая жертва.
24 апреля в Братиславе в четвертьфинале чемпионата Европы сборная проигрывает 0:2. Шутка ли, чемпионат Европы! Годы идут, а мы и по праздникам, и без праздников вспоминаем, что в этом турнире советская команда была первой в 1960 году, второй— в 1964-м и 1972-м, четвертой — в 1968-м, и все это позволяло считать второй по значению после чемпионата мира турнир своим, освоенным. Да и на протяжении прошлого года только и слышалось со всех сторон, что выигрыш отборочного турнира к чемпионату— первейшая задача. Сборная ее решила, за что удостоилась похвал.
И вот заковыристая ситуация: 0:2, но впереди матч в Киеве. Как было не вспомнить, что в 1968 году в том же турнире наша сборная, имея 0:2 в первом матче с венграми, блистательно их переиграла в Лужниках — 3:0.
Я не мог не поехать в Киев на матч СССР—Чехословакия 22 мая. Что если повторится славный сюжет?
Память о прошлом грела души населения трибун, а не тех, кто на поле. Матч дал счет 2:2. От проигрыша спас Блохин за две минуты до конца.
Третья жертва.
Войти в положение? Но это было бы криводушием. Все, что смущало с начала сезона, раскрылось. Обращаюсь к своему репортажу в «Футболе — Хоккее» под заголовком «Что-то не то...».
«Каждый год у нас новое. Возможно, экспериментировать надо, многое в игре открывается в ином свете. Но мы торопимся и слишком скоро забываем то, что имели совсем недавно. Не помню, чтобы сезон 1972 года был либо забракован, либо одобрен. А тогда, напомню, наша сборная дошла до финала чемпионата Европы, прошла весь цикл Олимпийских игр и чемпионат страны разыгрывался своим чередом, с участием всех клубов.
И международная и внутренняя футбольная жизнь сейчас обрисованы достаточно, и острая подступила необходимость планировать все турниры загодя на четырехлетие. Удачным станет тот план, при котором все наиглавнейшие турниры, в том числе и чемпионат Европы, будут оставаться наиглавнейшими, и у тренеров исчезнет право облюбовывать один какой-либо турнир, а в остальных участвовать для проформы. Странно и грустно было услышать после матча на пресс-конференции слова О. Базилевича о том, что «команда свою программу выполнила». Чемпионат Европы ни сердце, ни рассудок не позволяют рассматривать как нечто учебное, тренировочное, чем не зазорно поступиться.
Прекрасно понимаю, что эксперименты оцениваются после окончания. Нам еще предстоит разобрать формулу весеннего и осеннего чемпионатов и разъездную модель подготовки сборной. И все-таки невозможно согласиться с пренебрежением к чемпионату Европы, на котором сборная впервые осталась за пределами большой четверки. Команда Чехословакии сильна, ей можно было уступить и играя изо всех сил. Но, по крайней мере, не было бы чувства недоумения, которое вызвала эта встреча из-за того, что команда наша не выглядела к ней изготовившейся. И это «по плану», которым предусмотрена боевая готовность сборной к июлю, к Монреальским играм. Когда придет время итогов, когда надо будет планировать будущее сезона, вспомним о майских матчах чемпионата Европы и бросим их на весы. Они потянут. Без них большой футбол может превратиться в футбол среднего размера».
Этой корреспонденцией я навлек на себя немилость спортивного руководства, что неудивительно. Прямо в лицо мне ничего не было сказано, до Олимпиады оставалось считанное время, но доброхоты, вхожие в начальственные кабинеты, передали мне реплику: «С ним мы разберемся после».
В июне киевское «Динамо» встретилось в матче Кубка СССР с «Днепром», который еще не стал таким, как в 1983 году, был средней командой. Местный репортер, озадаченный исходом матча (2:1 в пользу «Днепра»), передал в редакцию: «Мы видели в форме «Динамо» хороших футболистов, а команды нет. Странно, но киевлян не огорчали пропущенные мячи, они отнеслись к ним с «олимпийским спокойствием».
Еще одна жертва, четвертая.
А в промежутках сборную (или киевское «Динамо», не знаю, как правильнее) видели в Болгарии, Венгрии, ФРГ, Швейцарии, Австрии, США с самыми разными противниками, каких только она могла себе наскрести, в том числе из вторых лиг — «Арминией» (ФРГ), «Этуаль Каруж» (Швейцария), о которых никто и не слышал.
В Монреаль отбыла команда (у нее появилось третье наименование «олимпийская сборная»), по нашим впечатлениям 1975 года, классная, с твердо поставленной активной игрой и с самолюбивым характером, а по впечатлениям 1976 года — остаточно классная, играющая как придется, расслабленная, избалованная.
В Монреале я не был, и сошлюсь на тех, кто там играл. Итак, отрывки из книг Леонида Буряка («Горячие точки поля») и Олега Блохина («Право на гол»).
Л. Буряк: «Турнир Олимпиады сложился для нас неудачно. С трудом, через силу играли мы с канадцами, корейцами, иранцами. Год назад мы эти команды победили бы легко. Теперь же пробивались в полуфинал мучительно. В полуфинале нас ожидала сборная ГДР. Она тоже не относилась к числу команд, перед которыми мы бы затрепетали. Но соперники выглядели свежее нас, быстрее, выносливее. Когда Звягинцев грубо ошибся и мы пропустили гол, я понял, что нам не хватит сил отыграться. Мы еще бегали, суетились, но это ничего не могло изменить — поражение... И бронзовые олимпийские медали — успех, но мы рассчитывали на большее, поэтому радости не испытывали. Скорее — разочарование».
О. Блохин: «В играх олимпийского турнира мы не чувствовали той легкости в движениях и уверенности в своих силах, которые должны были проступить согласно программе подготовки. А ведь, переезжая из одной страны в другую, столько готовились!.. Мы с трудом проводили матчи с заштатными командами Канады, КНДР, Ирана. Нам явно не хватало скорости и легкости, ловкости и координированности. Чувствовал, что буквально измотан тренировками, которые продолжались и в Монреале. Думал о чем угодно, только не о футболе. Если попадал ко мне мяч, старался поскорее от него избавиться. Просто не знал, что с ним делать! Главное — отсутствовала жажда борьбы».