Некин Андрей
Шрифт:
Публика оглушительно заревела.
— Эй, бродяга, на выход! — снова раздалось откуда-то с верхнего уровня.
Заскрипела открываемая вдали решетка.
Послышались крики и запах потрохов.
Зал видимо полон. Публика громоздится везде: и на помостах, основой которым древние колонны, и на стенах у тяжелых портьер. И в лучших местах — прямо у поручней над ямой. Ее глубина не менее полутора ростов горного тролля. Собственно там и происходит самое веселье.
«А почему бы собственно и не выйти?» — подумалось безумному Рю. Публика завывала — видимо убивают каких-нибудь эльфов.
Наступает время еженедельного танца, и потому он без ропота и сомнений шел вперед, оглядывая свои владения.
В соседней клетке — Оциус Сириус из рода людей. Именно он беспокоился о безвременно почившем Орлуксе.
Сириус — упорный гладиатор. Больше берет умением, а не силой. Одна из колонн камеры имеет рубленую рану. Камень осыпался и полысел с правой стороны. Сириус голой рукой рубит колонну из прочного камня. Рубит и сейчас, и в течение многих часов каждый день. Ведь тот, кто умеет бить справа, тот владеет половиной мира.
— Поторопись, Чемпион! Холодно же… вот дерьмо… — простужено посетовал Сириус, ожидая своей очереди. В голосе его послышалось нетерпение, словно на арене кормили обедом…
Угол для людей остался у Рю за спиной. Рядом — зона осужденных гномов.
Бородатые карлики стали бы неплохими воинами, не трать они время на бессмысленные подкопы из театра… Ведь каждый знает — куда ни копай, рано или поздно упрешься в суровый металл и закаленный камень.
Искать спасения по древним тоннелям, тут и там соединенным с канализацией, гномы тоже не будут. Не сквозит ветер — значит, нет проходов наружу. Да и не мертвы еще легенды о древнем чудище на самом дне земли.
Посмотри хотя бы на орков. Как они скалятся в сторону тех черных дыр. Их чуткие, звериные ноздри улавливают тошнотворную вонь зла на десятки лиг. «Грольгруф сидит в засаде!» — хрипят они, сжимая топоры.
Особняком стоит камера у самой арены. Единственная, чей выход ведет непосредственно на сцену.
Она велика под стать ее обитателю.
Могучий горный тролль, он прячется в тени, как и подобает зверю.
Сквозь решетки видно грозный силуэт, подпирающий потолок, и слышно громкое сопение, сотрясающее стены. Ему всегда неудобно, ведь высоты камеры не хватает, чтобы разогнуться в полный рост. Иногда по ночам на него находит бешенство, и тролль бьется в стены телом и корежит решетки дубиной из цельного ствола дерева…
Рю свернул у костра, на ходу раскуривая табачную дымилку — великую ценность подземелий и их же обменную валюту.
Чуть дальше от арены сидел Ро-Гхрак, вождь племени северных орков. Гроза новичков, приходящих сверху. Он считал, что для тренировок и оттачивания атаки больше всего остального подходит какой-нибудь эльф или человечишка.
Людей Ро-Гхрак недолюбливал. Они пришли на его землю и перестреляли всех из огненной палки. А те, кто выжил, выступали в театрах по всему Тулурку.
А если повезло — крошили камень в шахтах, отскребая на обед вонючих мокриц со щербатого потолка…
И сейчас Ро-Гхрак угрожающе зарычал навстречу идущему чемпиону:
— Повезло тебе, слабак, что ты не встречался со мной на сцене.
Но Рю не обратил никакого внимания на злобного зверя, и Ро-Гхрак сварливо проворчал ему вслед:
— Придет время, и я раздавлю тебя, червяк.
Остальные гладиаторы осторожно пятились и отступали в тень, образуя широкую дорогу. В страхе или с уважением — не имело особой разницы. Ходили слухи, чемпион был слабоумен и болен душой. Как и почему? Выяснить трудно, так как чемпион разговаривает лишь с вещами неодушевленными.
— Раб! — прозвучал хриплый голос стража. Он выглянул из проема в потолке. — Я поставил денег на долгую казнь. Убивай их помедленнее. Договорились?
И чемпион, разумеется, не ответил.
— Молчишь? — разозлился страж. — Значит, пойдешь без оружия!
Скрежетая по полу стальным шаром узника, Рю плелся с привычной для всех ленцой на арену. Ни азарта, ни злости, ни раздражения.
Предстояло сделать обычную работу.
Люди столь разные на трибунах. Старики и совсем молоденькие девушки. Воины стражи и магистры научного ордена, развалившиеся на треснувших камнем лестницах. И будто мало им было дыма печных труб — они дышали через странные палочки, вытягивая дым внутрь себя, а потом выпуская наружу.
Кто-то носил на носу странное приспособление — два стеклянных круга на чугунной дужке. Кто в мантиях восседал в крытых ложах, сложив ноги на спины полуголых эльфийских рабынь (те отводили от арены свой забитый взгляд). А кто кидал в них мусором с высоты сквозного моста.
И все они оглушали криками. Ей это показалось странным. Вышедший человек не выглядел сильным воином. Скорее выглядел обычным юношей не старше ее самой. Уж больно худ.
Обмотанный грязным тряпьем так, что лица не видно. А сзади еще и чугунный шар на цепи волочится. «Чтоб не сбежал» — догадалась эльфийка — «Тоже пленник».