Шрифт:
Ехали молча. Остановились у домика. Над морем галдели чайки, садясь на воду и на песок. Солнце клонилось к горизонту и калило, как чугунная печь.
– Идём на палубу, - сказала она улыбнувшись.
Раскинув складной столик и два стула, уселись под солнцем на возвышении. Луиза рылась в сумке, выкладывая на столик еду, бутылку вина.
– И это всё? – сморщила она губы. – А ты экономный! – скинула она халатик, чувствуя приступивший жар.
– Ну! Угощай даму! – кивнула она перед собой, скривив в усмешке губы.
– Вы бы оделись... – скользнул он глазами по её открытой груди, - а то ходят люди... Смотрят... Поползут слухи по побережью... Да ещё вино... – ухмыльнулся он, - вот, приедет ваша матушка... Будет вам... И не надо меня дразнить... – брезгливо сморщился он.
– Что тако-о-е? – протянула она игриво, наклонившись над столиком и пытаясь заглянуть ему в глаза.
– Я тебя смущаю? Да? – цинично строила глазки. – Или ты меня боишься? – застыла в ожидании ответа, повиснув над столом.
Андре отвернулся к морю.
– Не бойся... – вдруг пружиной сжалась она, сев на место, - я не собираюсь тащить тебя в постель! – обожгла его взглядом и замерла, будто раздумывая, не зря ли сказала.
Сама открыла вино и налила в две пластиковые кружки, т.к. стеклянной посуды на яхте не было.
Андре смотрел на море.
– Ну, что ты молчишь? – заговорила она резко.
– Какого ответа вы ждёте, - «спасибо» или «очень жаль»?
– Давай есть... – сказала она сухо, глотнув вина, принявшись за еду.
– Ну, что ты сидишь... Попробуй вино...
– У нас праздник? – усмехнулся он
– Нет... У нас траур... – без улыбки ответила она.
Он опустил голову, сидел не шевелясь.
– Ну не сиди так!.. – остановилась она.
– Я не понимаю, что вы от меня хотите... – поднял он наконец, глаза.
– Я? – замерла она и тоже отвернулась к морю.
Сидела так некоторое время, не меняя позы. Андре ждал.
– Скажи... Что значит, обмануть детей? – не поворачиваясь спросила она совсем другим тоном.
Он пошевелил губами, качнул плечом.
– Пообещать... Потом не сделать... Просто сказать неправду... Или, или не сказать правду... – медленно рассуждал он.
– А как ты думаешь, - приблизила она к нему лицо, положив на колени руки, - что значит, когда дети родятся в обмане?
Он поднял глаза на её глаза. Усмехнулся чуть.
– Странно... Что вы об этом думаете.
– Странно? – отшатнулась она, - почему? – спросила с обидой.
– Ну... От вас не ожидал.
– Да?.. – сощурила она глаза и снова отвернулась к морю.
Кричали чайки. По заливу чуть заметно ползли корабли у горизонта. Порывами дул ветер, иногда покачивая яхту. Она вздохнула, взялась за край кружки и сказала потерянным голосом не поднимая головы.
– Выпей со мной...
– Почему вы про детей, про обман? – немного осмелел он.
– Ты не то думаешь... – уставилась она в кружку, держа её за ободок, - давай выпьем...
– За что? – прищурил он глаза.
– Хочешь?.. Расскажу всё! – обожгла она его взглядом.
Посмотрела пристально и дрогнув губой, осушила кружку до дна.
– Не нужно. Вообще, мне правильно мать сказала, - никогда не связывайся с богатыми женщинами...
– Чего же ты боишься?
– Боюсь потерять работу...
Солнце садилось со спины и било ему в глаза. Багряной рябью колыхалась вода вдоль берега. Мерцающими точками огней покрылся весь залив.
– Ты считаешь, что все богатенькие – взбалмошные, да?
Андре усмехнулся.
– Нет. Одна... Была... Это давно уже... Я лицо смутно помню... – с волнением вспоминал он.
– Расскажи? – с любопытством подпёрла она подбородок, задрав вверх нос.
Он медлил. Передохнул неслышно. Думал. Сразу решил, ещё когда устроился на работу в их семью. Кроме дела, никаких разговоров. Так проще. Когда меньше знаешь, когда меньше знают тебя. Только дело. Но молоденькая Лаура, видимо домработница, с порога несла ему все новости о семье де Мольен. Он её начал избегать, а ей показалось что-то другое и тогда она стала крутиться возле него, используя все способы обольщения. Он боялся, что это заметят хозяева, и их обоих выгонят с работы. А ему тут нравилось. Никто не ставил жестких рамок. Только дело. И выполнив работу, он мог считать себя свободным, если не приходило что-то в голову госпоже Луизе.