– Для романтических уик-эндов?
– вырвалось у нее. Поняв, что сказала глупость, Мона быстро добавила: - Кажется, ты сам использовал это слово…

– А что, разве тут недостаточно романтично? Лунный свет, дикие розы, дыхание истории… - Он прервал фразу и вздохнул.
– Ладно, пора есть. Наверное, пицца уже готова.

Когда он вернулся с металлическим подносом, Мона успела пересесть к столу. Брет одобрительно кивнул.

– Похоже, я тебя напугал. Решила поесть? Вот и молодец.

– Напугал? Еще чего!
– вздернув подбородок, солгала она. Он усмехнулся. Поняв, что Брет не верит ни единому ее слову, Мона твердо добавила: - Кажется, я все-таки проголодалась.

– Вот и отлично.

Брет положил на ее тарелку половину пиццы, щедрую порцию салата и наполнил бокалы красным вином.

Мона молча взяла нож и вилку, сунула кусочек в рот и тут же поняла, что, сама того не желая, сказала правду.

Когда они воздали должное еде, Брет поднял бокал и произнес тост:

– За Кларис, благодаря которой это стало возможным.
– Видя, что Мона поджала губы и поставила бокал на стол, он тихо сказал: - Не сердись на нее. Кларис сделала это ради твоей пользы. Она считает, что так нужно.

– Она ошиблась! Ей следует думать о Рике.

– Скоро ты убедишься, что так оно и есть. Представь себе, что твой любимый, но упрямый ребенок носит в кармане вещь, способную причинить ему вред…

– Я могу причинить Рику вред только одним: уехав с другим мужчиной и бросив его в нужде.

– Похоже, она думает по-другому. Он уже имеет опыт неудачного брака. Что будет, если он снова женится на женщине, которую на самом деле вовсе не любит и которая не любит его?

– Но он любит меня.

– Это страсть, мания, что угодно, но только не любовь. Если бы это была любовь, привязан-ность или хотя бы просто взаимная приязнь, у такого брака были бы хоть какие-то шансы на успех. Мания рано или поздно пройдет, а что останется? Ничего, кроме пустоты…

Он говорил с жаром и убеждением, и Мона была вынуждена согласиться с ним.

И все же это ничего не меняет. Какое бы чувство к ней ни испытывал Рик, пока оно не умрет, она не сможет уйти от него. Пока он будет желать этого, она останется с ним.

Наступила долгая пауза. Мона сидела неподвижно как мраморная статуя.

Не сводя с нее глаз, Брет негромко сказал:

– Готов поклясться, что ты согласна со мной.

– Согласна.

Когда Брет продолжил, в его голосе прозвучала странная нотка:

– Но это ничего не меняет?

– Не меняет.

Не в силах усидеть на месте, он поднялся и начал расхаживать взад и вперед.

– У тебя еще есть время отвезти меня обратно, - негромко предложила она.

– Я так легко не сдаюсь… Что ж, если ты наелась, я сварю кофе, - блеснул зубами Брет в волчьей улыбке. Он поставил посуду на поднос и отнес в дом. Тем временем Мона молча рассматривала сад.

Лунный свет обесцветил кусты и цветы. Все вокруг стало серебристым и нереальным.

Вернувшись с кофе, Брет спросил:

– Ты не хочешь вернуться в качалку? Там намного удобнее.

Мона предпочла послушаться. Учтивая форма дела не меняла: приказ оставался приказом.

Саркастическая улыбка Брета подтвердила ее правоту.

– Я вижу, ты научилась слушаться. Кроткая Мона ощутила нестерпимое желание залепить ему пощечину, но удержалась.

Брет наполнил две чашки и одну из них протянул ей.

Молчание продолжалось до тех пор, пока чашки не опустели. Затем он поставил их на поднос, сел рядом и тихо, но решительно сказал:

– А теперь пришло время поговорить.

– Я повторяю еще раз: говорить нам не о чем.

– А я повторяю, что не согласен. Есть вещи, которые мне нужно знать. Вопросы, на которые я должен получить ответы.

– А если я не захочу отвечать?
– заупрямилась Мона.

– У меня уйма времени. Могу подождать неделю-другую.

Понимая, что сила не на ее стороне, Мона сдалась.

– Что ты хочешь знать?

– Хочу понять, что тебя связывает с Хаббар-дом. Почему ты хочешь остаться с человеком, которого не любишь, с человеком, который может быть таким жестоким?

– Рик не жестокий… Это слово к нему не подходит.

Брет поднял руку Моны и начал рассматривать синяки на ее хрупком запястье.