Впрочем, Брет тоже ел без особой охоты. Хотя он не сводил глаз с тарелки, но жевал пищу как безвкусную резину.

Мона пригубила бокал и притворилась, что увлечена едой. Царившее за столом молчание мучило ее.

Интересно, о чем он думает? С лицом, мрачным, как приближающаяся гроза, он подлил Моне вина. К своему бокалу Брет так и не притронулся.

Он отчаянно боролся за Мону. После одержанной победы ему следовало ликовать, а не хмуриться.

Когда с едой было покончено и они перешли к кофе и бренди, Брет попытался избавиться от одолевавших его черных мыслей и наконец-то прервал молчание:

– Кажется, гроза проходит стороной. Может быть, посидим снаружи?

Мона взяла чашку и бокал, прошла на террасу и опустилась в шезлонг.

Брет вышел следом за ней и сел рядом.

Кофейные чашки давно опустели, а они все еще не сказали друг другу ни слова.

Раньше они тоже часто молчали, но тогда их молчание было спокойным и дружеским, а не ледяным и напряженным.

Наконец Мона решила выяснить, какая муха его укусила.

– Как ты догадался, что Ивлин скрывает правду об аварии?
– спросила она.

– Ни о чем я не догадался, - спустя мгновение ответил он.
– Просто внутреннее чутье под-сказывало, что тут что-то не так. И я решил слегка сблефовать.

– Какое счастье, что тебе это удалось!

– Это было нетрудно. Ведь Ивлин давно хотелось облегчить душу.

Мона нежно погладила его по руке.

– Но если бы ты не поехал туда и не нажал на нее, Ивлин могла бы молчать вечно. Я бы вышла замуж за нелюбимого и продолжала чувствовать себя виноватой до самой смерти.

И снова он не откликнулся на ее ласку. Его твердый профиль был таким холодным и высокомерным, что Мона невольно отдернула руку и умолкла.

Почему он не хочет слышать слов благодарности, почему сердится? Может быть, сыт по горло всей этой историей? Сделал свое дело и умывает руки?

Нет, конечно нет. Но должна же быть какая-то причина…

Просто он насытился ею. Хватило одной ночи, чтобы его перестало тянуть к ней.

Нет. Она не могла в это поверить. Он желал ее отчаянно, страстно, и интуиция говорила ей, что такое желание быстро не проходит.

Его что-то заботит. Но что же? Выяснить это можно только одним способом. Тщательно выбирая слова, она спросила:

– Почему ты решил поселить меня в спальне для гостей?

– А чего ты ждала?
– ледяным тоном ответил он.

– Что мы будем спать вместе. Лицо Брета напряглось и застыло.

– Я вижу, ты обо мне не очень высокого мнения.
– Не успела Мона сказать, что подобная щепетильность смешна, как Брет продолжил: - Я слышал, как ты сказала Рику, что самое главное на свете - это свобода.

– Да, но я…

– И что же ты собираешься делать с этой свободой?

Эти слова вылили на Мону ушат холодной воды. Пусть не думает, что она рассчитывает на его поддержку!

– Я… Во-первых, я хочу найти работу. А потом надо будет подыскать себе жилье… Конечно, если ты не хочешь, чтобы я жила с тобой, - шутливым тоном добавила она.

– Не хочу, - лаконично ответил он.

– Но видеться-то мы будем?
– рискнула спросить она.

– Нет.
– Односложное слово упало как камень…

– Но я думала, что ты желаешь меня, - промолвила она.

– Ты ошиблась. Мона вспыхнула.

– Ты сам заставил меня в это поверить! Сказал, что хочешь вернуть меня! Говорил, что хочешь спать со мной!

– Разве ты не слышала старую поговорку: “Будь осторожен в желаниях, потому что они могут сбыться”?
– Увидев, что от лица Моны отхлынула кровь, он ровно и бесстрастно произнес: - В компании “Роуд” есть вакантное место, которое может тебе подойти. Моему заместителю Джою Родни нужна хорошая личная помощница. Жалованье отличное. С жильем тоже проблем не будет. У меня есть пустующая квартира. Правда, район не слишком престижный, да и мебели еще нет, но жить там можно. По крайней мере, какое-то время. Конечно, ты можешь оставаться здесь, пока у тебя не появятся деньги, чтобы обставить квартиру по собственному вкусу… Я не боюсь, что ты сбежишь к Хаб-барду, едва он вернется. Уверен, что у Кларис хватит здравого смысла продержать его в “Голубой лагуне” еще несколько дней. Я распоряжусь выдать тебе аванс в счет жалованья, чтобы ты могла купить все, что нужно, и не ограничивала себя.

– Спасибо, но в данных обстоятельствах я не могу… - выдавила она. На нее навалилась свинцовая усталость.

– Можешь не волноваться, - насмешливо прервал ее Брет.
– Меня рядом не будет. Я возвращаюсь в Англию.

– В Англию?
– тупо повторила она.
– Но ты же сказал, что приехал сюда насовсем…

– Таким было мое первоначальное намерение. Но я передумал.

– Почему?

– Потому что понял, что Штаты мне больше не подходят.

Она не верила ни единому его слову. Брет всегда любил Филадельфию. И считал ее своим домом.