Главное было не потерять верное направление строго на север. А в незнакомом лесу это проблема. Тут компас нужен.

«Черт побери! — с досадой думал Виктор. — И чего это до сих пор мы не сделали его?»

Среди его парней проблем с ориентацией в лесах не было. Все бывшие охотники, чувствовали себя среди густых ветвей как у себя дома. Только по им известным незначительным мелочам они свободно ориентировались в направлении. И если Виктор в одиночестве день блуждал бы тут, то они раньше, чем солнце встало в зените, пробежали до противоположной опушки. Тут они, буквально, налетели на десяток воинов с копьями.

Скорее всего, это были дозорные этрад. В тонких плетенках и черенками в руках. На голове до боли знакомые повязки. На ногах те же мокасины. Как можно желать убивать таких незащищенных людей?

Виктор поднял приветственно палец к голове и улыбнулся хозяевам этих земель. Его ребята напряглись, когда дозорные ощерились копьями, но Виктор гаркнул: «отставить!» и сразу решил их проблему. Сам же развел руки в жесте добрых намерений и пошел к дозорным.

— Мы пришли с миром, — сказал он на языке руров. — Не воевать, а разговаривать со старшинами. Вы проводите нас к ним?

Дозорных немного отпустил напряг. Наконечники копий несколько опустились.

Вперед вышел один из них, видать, назначенный старшим над ними, и спросил хриплым от волнения голосом:

— Кто вы такие? Откуда пришли?

— Из новой Руси, — ответил с усмешкой Виктор. Понятно, что они и слухом не слыхивали про таких. Пусть поломает голову.

Дозорный действительно сморщил лоб, стараясь вспомнить про такое племя, но, так и не вспомнив, задал другой вопрос:

— Зачем пришли?

— Я сказал тебе: поговорить со старшинами. Отведите нас к ним.

Снова поморщив лоб тот что-то пообдумал, потом заявил:

— Отведем вас. Но, если вы…

— Знаем, знаем, — перебил его Виктор. — Если что, перебьете нас, как куропаток. Согласен. Ведите. — И сказал своим: — Стройтесь по трое. Посол со мной рядом пойдет.

Отряд выбрался на такой же зеленый луг, что был до леса. Впереди на возвышенности холма и приютилось поселение этрад.

Высокий деревянный забор и ворота, охраняемые воином с копьем. А кругом беготня, суета. Множество голопопых детишек. Как все это уже знакомо. До ностальгии.

Виктор улыбнулся пролетевшим в памяти воспоминаниям и бодро зашагал в поселение. Конвой еле успевал за ними.

Один из них побежал вперед предупредить остальных и старшин о появлении чужих странных людей, а воин в воротах телом преградил гостям путь, грозно раздувая ноздри.

— Привет, друг, — к нему со смехом обратился Виктор. — Как живется у вас?

Охранник растерялся: говорить с добродушным пришельцем или этого ему делать нельзя? Потом, все же, решил, что отвечать ему можно. Главное, не пропустить во внутрь.

— Трудно живется, — с горестью ответил он.

— Что так? — удивился Виктор. Обычно в племенах принято стандартно отвечать, что все окей.

— Живность далеко ушла отсюда. Часто голодаем. Только фруктами питаемся.

— Как ушла живность? — поразился Виктор. Он прекрасно помнил то изобилие, что творилось на всех полях и лесах. Сам чуть ли не руками доставал рыбу из реки. А тут — ушла.

— Уже много дней как ушла, — с грустью повторил охранник, совсем еще молодой охотник племени.

К воротам спешили двое старших в длинных туниках; у одного туника сверкала, украшенная яркими разноцветными камушками. Хозяина этой туники Виктор сразу узнал: жрец, которого когда-то они с Сергеем в плен брали, потом отпустили. Интересно, узнает Виктора?

Подбежали в окружении с десяток воинов и множества простых поселенцев.

Все уставились на незваных гостей, как на невидаль.

Виктор опять приложил палец к виску:

— Приветствую старейшину!

Попытался сказать со всем почтением, но вряд ли у него вышло так, как те этого ожидали.

Тут жрец сделал шаг вперед и в упор уставился на Виктора.

«Узнал, подлец», — усмехнулся про себя Виктор.

Но жрец молчал в тряпку. Не рассказал же своим, что тогда поступил, как последний предатель, чтобы спасти свою шкуру. Его же сами и пристукнут за такое. Скорее всего, вернувшись тогда, наплел в три короба, как он героически бился с рурами и мечом пробивал себе путь на свободу. А тут своими ногами явился свидетель тех событий. Виктор представлял, что творится сейчас в душе жреца.