Доставшаяся им комната была вытянутой и довольно узкой. В торце напротив двери — высокое окно с решеткой. Тяжелые оливковые портьеры, перетянутые по обе стороны от окна витыми шнурами с шелковыми кистями. Две массивные односпальные кровати, разделенные лакированным столиком из темного дерева: высокие изголовья и стена над ними были украшены драпировками с орнаментом. На столике — магическая лампа под огромным конусообразным абажуром. Напротив — высокий камин, облицованный черной керамической плиткой. Пожалуй, для отопления одной маленькой комнатки такого камина было лишку, в чем Гарри очень быстро убедился. Завершали убранство темные обои с вычурными узорами и овальное зеркало у двери.

Кровать у окна Гарри уступил Луне. Почему-то казалось, что в уголке она будет в большей безопасности.

Они вместе с остальными потратили полчаса, выбирая смежные комнаты. Малфой устроил из этого настоящее представление: то перина жесткая, то обои слишком светлые, то неприятные воспоминания о гостях, то спальня Люциуса и Нарциссы — у–у–у, святая святых! Его апартаменты — три объединенных комнаты с отдельной ванной — находились в левом крыле, сразу за поворотом коридора, но пускать его туда Брустер наотрез отказался.

Еще минут двадцать ушло на изучение обстановки, разведение огня в камине и наведение защитных чар. Луна с любопытством разглядывала узоры на стенах, прыгала на перине и гладила шелковые кисти на портьерах. Гарри вызвал Кричера и попросил принести теплого молока и печенье. И вот теперь, наполнив желудок, щурясь от яркого огня и блаженно потягиваясь, он чувствовал себя… почти как дома. Здесь было спокойно. Тепло. Уютно. Луна молчала, но молчание не тяготило, не раздражало. Казалось, так и должно было быть: расслабленность, покой, робкий скрип пружин и шелест портьер.

Перемену обстановки Гарри не увидел — почувствовал. Повернул голову. И напрягся. Глядя куда-то в потолок, Луна с отсутствующим видом развязывала тесемки на кофточке. Гарри усомнился в том, что она понимала, что делает, — видимо, напрочь забыла о его присутствии, витая в облаках. Он заерзал на кровати, шумно вздохнул и даже кашлянул. Не помогло. Кофточка полетела на кровать, проворные пальчики принялись за пуговички на серой блузке.

Почему у него не получалось сделать вид, будто ничего не происходит? Стыд обжег щеки, и Гарри с ужасом осознал, что на лице вот–вот расцветут красные пятна. Джинни никогда не переодевалась при нем, даже в тот ужасный несостоявшийся первый раз заставила его погасить свет и натянула одеяло по шею. А ведь Джинни была его девушкой!

— Э–э–э, — проблеял Гарри, сминая покрывало вспотевшими ладонями.

Луна — слава богу! — обратила на него взор своих ясных голубых глаз и подняла брови, отчего ее глаза показались выпученными и чуточку… нечеловеческими. Карикатурными.

— Наколдовать тебе ширму? — предложил Гарри высоким голосом. С усилием откашлялся.

До Луны наконец дошла причина его нервозности.

— О, не стоит, — она покачала головой — огромная копна волос всколыхнулась, — не переживай, я вполне одета. Но можешь отвернуться, если тебе неприятно.

— Да нет, почему неприятно. — Интересно, когда он успел превратиться в косноязычного дебила? — Я подумал, это была идея Брустера… а ты девушка… то есть…

— Я рада, что ты заметил, — Луна ласково улыбнулась, снимая блузку. Гарри с облегчением выдохнул, увидев под ней застиранную синюю футболку с нарисованным огромным ежом. Луна выдернула низ футболки из штанов, и Гарри удивленно моргнул: эта штука доходила ей почти до коленей! Спрашивается, как она там помещалась?

— Ты очень хороший, Гарри, — неожиданно произнесла Луна и опустилась на край постели. Гарри смотрел на нее удивленно, ожидая продолжения, но его не последовало. Луна повернулась к столику и погладила "Чудовищную" книгу по корешку.

— Думаешь… — Гарри помедлил, наблюдая, как книга щурит глазки под нежными прикосновениями и причмокивает ртом с обломками зубов. — Думаешь, мы ошиблись, и это был не Малфой?

— Ты о моей палочке?

— И о ней тоже.

— Я думаю, не ошиблись. Ты мог бы определить, для какого заклинания она использовалась в последний раз, но, боюсь, я не помню свое последнее волшебство.

— Ты пыталась заставить картины в холле левитировать! — оживился Гарри.

— А еще сращивала страницы книге, разжигала огонь, подогревала чай и вешала амулеты, — грустно улыбнулась Луна.

— Точно, — Гарри сник.

— Я думаю, кто-то взял мою палочку, потому что она была ему нужна. А потом вернул. Я не могла потерять ее. Ты мне веришь?

— Я… не знаю, — Гарри отвел взгляд. — Что-то странное происходит. Один из нас убит, мы заперты в поместье и не можем связаться с другими волшебниками, а они не могут нас найти. В темноте прячется что-то черное и зловещее. И эта история с ядом…

— Тебе страшно? — серьезно спросила Луна.

Гарри посмотрел на нее, затаив дыхание. Он мог рассказать ей о своих страхах? Девочке со съехавшей крышей и мечтательными глазами? О том, чего не говорил никому: ни Рону, ни Гермионе, ни Дамблдору? О том, что рассказал бы разве что Сириусу?