— Я не виновата, что у меня нет мамы. А когда ты не приходишь, мне в школе скучно.

Райли подавил вздох. Трудно спорить с ее логикой, и неизвестно, как внушить малышке чувство осторожности, не напугав до смерти.

— Я знаю, Бельчонок, но…

Она открыла дверь кладовки и достала с полки банку кошачьих консервов.

— Пап, не злись!

— Я не злюсь, Эриэл, я…

— Тогда не хмурься. — Она состроила уморительную рожицу, потом засмеялась.

— Ну хорошо, я злюсь. И хочу, чтобы ты больше никогда не ходила из школы одна.

Эриэл только засмеялась и этим болезненно напомнила ему Кендру. Когда-то убежденность его жены в том, что жизнь не таит опасностей, очаровывала его. Она считала, что с ней ничего не может случиться. Два года назад она бросила вызов снежной буре, полагаясь на то, что знает дороги Вайоминга вдоль и поперек. И заблудилась. Теперь он со страхом замечал в дочери так хорошо знакомую ему убежденность в собственной неуязвимости.

— Ты слышала, что я сказал? Я не хочу, чтобы ты ходила по улице одна.

— Хорошо.

Но обещание было дано с такой легкостью, что опасения Райли не рассеялись. Страшно подумать, какой ценой может достаться осторожность.

Открыв консервную банку, Эриэл оглянулась на отца через плечо.

— А тетенька хорошая.

— Правда? — Райли с усилием оторвался от своих мыслей. А, понятно! Новая соседка из дома напротив. Она показалась ему вздорной и холодной. Чтобы составить верное представление об этой женщине, надо будет поговорить с ней, когда он успокоится.

— И красивая. — продолжала Эриэл.

— Да? — Скорее не просто, а слишком красивая, экзотический тип красоты. Оливковая кожа, темные глаза и черные волосы говорят о том, что она латиноамериканского или итальянского происхождения. Изящная фигурка и тонкие черты лица создавали впечатление хрупкости, способной пробудить охранительный инстинкт у любого мужчины. Да, она определенно красива.

— Да. И она помогла мне вспомнить маму.

— Ах, Бельчонок. — Райли подошел к ней и нежно взял за подбородок. Последние два года нелегко дались им обоим.

— Я спела: «Мерри Эри, мерри, мерри, мерри Эриэл».

Он ни разу не слышал этой мелодии с тех пор, как погибла Кендра, и сейчас за тоненьким голоском дочки ему почудился красивый низкий голос жены, напевающей эту ласковую песенку, которую она сочинила в день, когда они дали малышке имя. Вместе с голосом он слышал и ее смех, почти ощущал ее прикосновение.

Взяв дочурку на руки, он уселся на стул.

— Бельчонок, я знаю, ты скучаешь по маме…

— Теперь я не боюсь, что забуду ее лицо.

— А раньше боялась? — Райли закружил поток воспоминаний. Он перебирал их почти с любопытством, но так и не нашел четкого образа Кендры. Обрывки разговоров, смутное ощущение счастья, запах духов, мягкость волос, нежность улыбки. Но ни одного законченного образа.

Ошеломленный этим, он стал всматриваться в Эриэл, пытаясь найти в ее чертах лицо Кендры, но не находил.

После того как он два года старался не вспоминать, его просто потрясло открытие, что он и не может вспомнить.

Эриэл вздохнула и пожала плечами.

— Только иногда. Когда мне грустно и очень хочется, чтобы она была, а ее нет.

Райли не приходило в голову, что его малышка может тосковать по матери.

— Я тоже по ней скучаю.

— Та тетя знала, что я боюсь забыть маму, и велела мне спеть. А потом она придумала, как найти Джелли. Она мне нравится.

— Я понимаю, но…

— Пожалуйста, папочка, позволь мне опять туда пойти.

Просьба Эриэл смутила Райли. Неужели она успела привязаться к их новой соседке?

— Что я тебе всегда втолковывал о разговорах с незнакомыми людьми?

В ответ Эриэл простодушно округлила глаза:

— Соседи не могут быть незнакомыми.

— Мы о ней ничего не знаем.

— Можно спросить.

Малышка права. В Ларами все соседи знали друг друга. Но веяния крупных городов неумолимо долетали и до них. Опасность могла таиться в самом неожиданном месте. Он сжал личико Эриэл в ладонях.

— Обещай мне, что не пойдешь туда одна.

— Тогда пойдем вдвоем. Пожалуйста. А то вдруг она умрет, как мама, и как я тогда буду ее помнить?