Покровы распались. Лицо было бледное, прозрачное, впалое, но сохранилось прекрасно. Покойнику оставили очки на крючковатом носу: его это повеселило, как насмешка. Руки Дамблдора были сложены на груди, и там, зажатая между ними, лежала она, похороненная вместе с ним.

Неужели старый дурак вообразил, что смерть или мраморные плиты уберегут палочку? Неужели он думал, что Тёмный Лорд побоится осквернить могилу? Рука, схожая с пауком, метнулась и вытащила палочку из хватки Дамблдора. Когда он взял её, из её кончика вырвался дождь искр, сверкая над трупом её прежнего хозяина — теперь она наконец-то готова служить новому господину.

Дом Билла и Флер одиноко стоял на утесе, возвышавшемся над морем; его стены были выложены ракушками и побелены. Это было пустынное и красивое место. Когда бы Гарри ни заходил в крошечный коттедж или выходил в сад, он слышал вечный шорох прилива и отлива, будто дыхание задремавшего величественного создания. Гарри проводил большую часть времени, покидая под разными предлогами стены переполненного людьми дома и упиваясь открывавшимся с утеса видом на распахнутое небо и бескрайнее, пустынное море, и дыханием холодного соленого ветра, касавшегося его лица.

Чудовищность решения не преследовать Вольдеморта в погоне за Старшей палочкой все еще пугала Гарри. Он не мог припомнить, чтобы хотя бы раз за всю свою жизнь он предпочел не действовать. Он был полон сомнений — сомнений, которые постоянно высказывал Рон, когда они оставались вдвоем: "Что, если Дамблдор хотел, чтобы мы поняли знак вовремя и забрали палочку?", "А вдруг то, что ты понял знак, значит, что ты стал "достоин" Даров?", "Гарри, если это и правда Старшая палочка, как, черт возьми, нам прикончить Сам-знаешь-кого?"

У Гарри не было ответов; иногда наступали моменты, когда он думал, не было ли настоящим безумием не попытаться предупредить вторжение Вольдеморта в гробницу? Он даже не мог порядком объяснить, почему он отказался от этого: всякий раз, когда Гарри пробовал воскресить приведшие его к тому решению мотивы, они казались ему все невнятней.

Странно, но поддержка Гермионы так же сбивала его с толку, как и сомнения Рона. Вынужденная признать, что Старшая палочка действительно существует, Гермиона начала убеждать их, что это губительная вещь и что способ, которым получил ее Вольдеморт, был отвратительным и им нельзя было воспользоваться.

— Ты бы никогда так не сделал, Гарри, — повторяла она вновь и вновь. — Ты бы не полез в могилу Дамблдора.

Но образ останков Дамблдора пугал Гарри гораздо меньше, чем возможность того, что он мог неверно истолковать планы Дамблдора. Он чувствовал, что все еще идет на ощупь в темноте; он выбрал свой путь, но все оглядывался назад, размышляя, не ошибся ли в знаках, не должен ли был выбрать другую дорогу. Время от времени на него обрушивалась злость на Дамблдора, сильная, как волны, бьющиеся об утес у коттеджа, злость на то, что Дамблдор не объяснил всего перед тем, как умер.

— Умер ли он? — спросил Рон через три дня после их прибытия в коттедж. Гарри смотрел со стены, отделяющей сад от утеса, на море, когда Рон с Гермионой нашли его, — он пожалел об этом, потому что не имел желания участвовать в их споре.

— Умер, Рон, пожалуйста, не начинай заново!

— Взгляни на факты, Гермиона, — сказал Рон, говоря через Гарри, не отрывавшего взгляда от горизонта. — Серебряная лань. Меч. Глаз, который Гарри видел в зеркале…

— Гарри признает, что глаз мог ему просто почудиться! Правда, Гарри?

— Мог, — согласился Гарри, не глядя на нее.

— Но ты не считаешь, что он тебе показался, не так ли? — спросил Рон.

— Не считаю, — отозвался Гарри.

— Вот, пожалуйста! — быстро подхватил Рон прежде, чем Гермиона успела продолжить. — Если не Дамблдор, то, объясни, как Добби узнал, что мы были в подвале, Гермиона?

— Не могу… А ты можешь объяснить, как Дамблдор послал его к нам, лежа в могиле в Хогвартсе?

— Не знаю, может, это было привидение!

— Дамблдор не вернулся бы привидением, — сказал Гарри. Он мало в чем был теперь уверен насчет Дамбдора, но хотя бы это он знал точно. — Он бы пошел дальше.

— Что значит "пошел дальше"? — спросил Рон, но до того, как Гарри смог что-то добавить, за ними раздался голос: "'Арри?"

Из коттеджа вышла Флер, ее длинные серебристые волосы развевал бриз.

– 'Арри, Г'ифук хочет погово'ить с тобой. Он в малой спальне, гово'ит, не хочет, чтобы его подслушали.

Очевидно, ей не нравилось, что гоблин послал ее передать послание; она выглядела раздраженной, когда развернулась и пошла обратно к дому.

Рукрюк ждал их, как и сказала Флер, в самой маленькой их трех спален, в которой ночью спали Гермиона и Луна. Он закрыл окно красными хлопковыми шторами, и яркое облачное небо наполнило комнату огненным заревом, так не подходящим воздушному, легкому коттеджу.