Наперсница ушла. Лекарь остался один на один с громадиной.

– Пст, пст, – ласково сказал он собаке. – Ну что у нас болит? Отчего мы не хотим кушать? Рис и мяско так соблазнительно пахнут! Покушай, госпожа собака!

Собака медленно качнула головой и опять вздохнула.

– Ну тогда полежи, милая, а я тебя осмотрю.

Собака зарычала.

– Не хочешь? Ну милость Авалокитешвары да пребудет с тобой, а я, пожалуй, прилягу, вздремну.

Куй нашел мягкий коврик и через минуту захрапел. Собака постояла-постояла и улеглась на пол рядом – слон рядом с мышью. Так они проспали до полуночи. А в полночь Куй проснулся от какого-то шевеления. Шевелилась собака.

Куй это приметил, но не подал виду, что проснулся. Собака лежала к нему животом, и монах увидел, как кожа на животе вся так и ходит буграми.

«Она сейчас пустит ветры», – подумал он.

И от этой мысли стало ему немного не по себе.

Но никаких ветров не было. Произошло небывалое чудо: брюхо собаки разъехалось на две половинки, словно разрезаемая ткань. Ни крови, ни вывалившихся внутренностей не было при этом. Монах Куй, таясь, меж тем глядел во все глаза.

Из огромного распоровшегося брюха собаки вылезла прекрасная, но крайне худенькая девушка. У нее за спиной были небольшие прозрачные крылышки, и одета она была в платье с зеленым лиственным узором, из чего Куй заключил, что это фея.

Фея отряхнулась, осмотрелась (особенно задержав взгляд на мужчине) и сказала:

– Вылезайте, сестрицы, нечего разлениваться. Ночь хороша для веселья. Кроме того, здесь есть соглядатай императрицы, над ним можно подшутить, покуда он спит.

Куй умел замечательно притворяться, вот и сейчас он прикинулся мертво спящим, а сам все поглядывал на чудо.

Вослед за первой феей из собаки вылезли еще четыре – тоже худенькие и с крылышками. Все посмотрели на человека и решили, что он безопасен.

– Давайте танцевать, сестрицы, полночь! – сказала первая фея.

Феи вышли на середину комнаты, взялись за руки и закружились в хороводе. При этом они пели волшебную песню на своем, фейском, языке. Это было так красиво, что Куй едва не выдал себя.

Натанцевавшись, феи уселись прямо на пол, а одна, самая младшая, подошла к собачьим мискам и, понюхав, с отвращением сказала:

– Опять рис и мясо! Мы же не можем это есть! Нам нужен цветочный нектар и пыльца. Неужели императрица не знает об этом?

– Видимо, не знает, – сказала другая феечка. – Да и потом, сейчас почти зима, откуда взяться цветам?

– Но так мы умрем с голоду! – воскликнула третья феечка. – Мы уже и так безмерно похудели. А я все время чувствую слабость и головокружение. А-ах!

И феечка, всплеснув руками, упала прямо рядом с монахом.

Больше притворяться не имело смысла. Куй открыл глаза.

– Ах! – пискнула старшая феечка. – Человек проснулся! Анис, это ты разбудила его! Вечно ты брякаешься в обмороки где ни попадя!

Анис застонала. Куй встал и поклонился феям:

– Простите меня, смертного, что стал свидетелем вашего появления из брюха этой собаки.

– Так ты только притворялся спящим! – загомонили феи.

– Да, простите, притворялся. Было так чудесно за вами наблюдать. Но об этом позже. Я вижу, что фея Анис не подает признаков жизни. Чем я могу помочь?

– У тебя нет случайно с собой персиковой настойки?

– Есть, конечно. Вот фляга.

Старшая фея взяла флягу и поднесла ее к губкам Анис. И влила несколько капель. Анис немедленно открыла глаза и сказала:

– Сестры, что это за человек?

– Он спас тебя от обморока. У него есть целая фляга персиковой настойки.

– Ах, ах, – загомонили все феи. – Добрый человек, угости и нас персиковой настойкой. Мы так давно ничего не пили и не ели!

Феи сели в кружок, центром которого стал Куй. Монах пустил свою флягу по рукам, феи скоренько запьянели и стали хихикать без всякого повода.

Старшая фея еще держалась.

– Как ты попал сюда, человек? Одежда на тебе простая, ты явно не из сановников императрицы. Расскажи о себе.

– Меня зовут Куй по прозвищу Аист Не Вовремя. Я бывший монах даосского монастыря. С четырьмя подельниками мы потихоньку разбойничали в столице Шамбалы, воровством добывая себе талоны на питание. А потом случилось так, что мы попали в немилость. Нас чуть не съели живьем. Но, благодарение Небесам, воин, стороживший меня и моих товарищей, услышал, как хорошо мы умеем рассказывать всякие истории. И он подумал, что такие люди хотя бы отвлекут императрицу в ее великой скорби. Я же, в свою очередь, являюсь еще и лекарем, вот и подумал, что сумею помочь несчастной собачке императрицы. Но я не знал…