Вскоре на Семена Разина возложили хозяйские дела роты.

Как-то старшина батальона, распределяя задания ротным старшинам и их помощникам, обмолвился, что люди давненько не мылись в бане и что после прохождения здесь фронта во всей округе не сыскать ни одной уцелевшей баньки.

— Народ кой-как перебивается, — сказал он, — ну а нам, видать, придется потерпеть… В деревнях-то одно бабье! Кто из них возьмет топор да начнет сооружать парилку?

Уже на другой день Разин доложил старшине батальона о готовности бани.

— Вот так Сенька! — восклицали распаренные партизаны. — И помещение самое что ни на есть подходящее для такого дела отыскал — и надо же! — бочку железную где-то раздобыл. Камней откуда-то понатаскал. Мужик он расторопный!

— И перво-наперво командиров пригласил париться, — ехидно заметил один из партизан с рябоватым лицом и глубоко сидящими раскосыми глазами. — Услужить начальству Сенька тоже умеет! И все у него втихаря, как бы между прочим… Мастак он на таковские дела, маста-ак!

Этой баней успели попользоваться люди не одного батальона. И все знали, что соорудил ее Сенька Разин. В его адрес раздавались хвалебные слова, говорили, что из него получился бы толковый хозяйственник.

Длительное время соединение испытывало острую нехватку соли. Наконец запасы ее совсем иссякли. И без того не ахти какая вкусная пища стала совершенно несъедобной. А на оккупированную территорию немцы соль ввозили только для своих нужд. Довоенные запасы были исчерпаны, и население бедствовало. За горсть соли местные жители готовы были отдать последнюю корзину картошки. И вдруг Сеня Разин притащил целую кадку соли!

Люди восторгались, но некоторые с пристрастием допытывались, где и как ему удалось раздобыть столько соли.

— Вроде бы трофеев от гитлеровцев мы в эти дни не брали! — вопрошал кто-то из ротных старшин. — Откуда ж тогда кадка?!

— Искать надо! Как в песне поется: «Кто ищет, тот всегда найдет!» — отшучивался Разин. — А ты думал? Шевелить мозгами нужно!

Такие ответы не удовлетворяли кое-кого из партизан, заподозривших неладное в действиях Разина. Парни наперебой затараторили:

— Ишь ты! Выходит, только он мозгами шевелит… Умник нашелся!

— Небось по хатам шастаешь, да в подвалах шаришь?!

— Ежели так, то ты, Сенька, выходит, фашистам уподобляешься!

Разин побледнел, сощурил глаза, на мгновение вперил недобрый взгляд в лица своих обвинителей, но нервно заморгал и, помедлив секунду-другую, не повышая голоса, спокойно ответил:

— Да, шастаю и шарю. Только не по хатам, а по пепелищам, по развалинам подполов бывших хат… Вот так!

Сказав это, он тотчас же ушел.

Не все поверили в правдивость слов Разина. Уж очень маловероятным было предположение, что сами погорельцы своевременно не извлекли такое добро, как бочонок соли, из подпола сгоревшей хаты.

— Брешет, стервец! — горячо воскликнул ротный старшина. — Не может того быть, чтобы ни хозяева-погорельцы, Ни их соседи до Сенькиного прихода не догадались осмотреть подполы, проверить: не уцелело ли какое-никакое имущество…

— Точно, вранье это! — поддержал его один из партизан. — Должно быть, припугнул он кого-то и отобрал бочоночек. Вот и вся недолга!

— Факт!

— Ишь закаркали! «Стервец!», «Вранье!» — возразил им другой партизан. — Тут, можно сказать, кишка кишке кукишь кажет, потому как без соли от пищи воротит, а когда человек раздобыл эту чертову соль, так заместо благодарности его начинают поносить… Совесть надо иметь!

— Где уж там «совесть»! — заступился еще кто-то за Разина. — Зависть черная…

— А то нет?! — поддержал здоровяк с бронебойкой в руке. — Супец; небось, с этой солью уплетал за двоих?!

Еще день — другой бочонок соли был предметом шумных разговоров партизан, но постепенно эту тему вытеснили более свежие события из боевой жизни и повседневного быта соединения. И когда в одном из боев был тяжело ранен батальонный старшина, командованию уже не приходилось гадать, кого назначить на его место.

С присущим ему рвением Разин принялся за выполнение возложенных на него обязанностей. По-прежнему люди восхищались его хваткой, находчивостью, сообразительностью, но кое-кто тем не менее продолжал ворчать:

— Ладно уж возвеличивать! Тоже нашли «незаменимого»! Видать, шурует он, народ обижает, а это у нас, как ни толкуй, штука недозволенная… Узнает начальство и взгреет так, что жизнь не будет мила!

— Факт!

— Эва, что творится! Неужто такой в действительности наш старшина?