башни пели подо мной весьма печальную песню, точно мартовские коты. Было

довольно тесновато и, когда мне навстречу попадался очередной спускающийся

турист, приходилось здорово прижиматься к заплесневелой стене, и все равно мы

невольно чиркали друг друга животами. Пожалуй, только с малышней было полегче

разминуться. И вот когда я уже преодолевал последний завиток лестницы, внезапно

появилась Пашка, как всегда беззаботная, надменная, остроглазая, в своем

дурацком наряде. Она надвигалась прямо на меня. И тут я решил, что вот он, момент, когда надо было бы поставить эту зарвавшуюся девчонку на место. И тогда

я, когда мы поравнялись, взял да и не уступил ей дороги. Она взглянула на меня

своим пронзительно-злобным взглядом, удивившись моему поступку. О, это были

глаза пантеры! Даже в полумраке, царившем в башне, я ощутил, как сильна была ее

ненависть ко мне! Даже показалось, что глаза ее сверкнули во тьме голубым

огнем-молнией! Отчего закололо где-то под лопатками.

— Разреши, я пройду! —

тихо, но в то же время строго и уверенно произнесла девчонка и двинулась ко

мне.

Но я остался стоять на

месте и только тупо улыбнулся. Однако это не помешало этой кикиморе продолжить

движение. Она уперлась в меня и с силой наступила на ногу, прямо на большой

палец.

— Bay! — вырвалось у

меня, и я невольно отпрянул к стенке.

— Извини, я нечаянно! —

пискнула девчонка и от неожиданности тоже дернулась в сторону и оступилась, при

этом очень крепко и резко саданув меня своим острым локотком прямо под дых! Это

был подлый и коварный удар, и он застал меня врасплох. От боли у меня аж

перехватило дыхание и я согнулся, прижимаясь к стенке.

— М-м-м! — простонал я и

заскрежетал от злости зубами. — Корова! Смотреть надо!

— Прости, пожалуйста, я

же не хотела! — проверещала девчонка и как ни в чем не бывало побежала вниз, при этом, как мне тогда показалось, злорадно усмехаясь! Не знаю. Как только

тогда удержался, чтобы не спустить эту наглую пигалицу с лестницы! Еще никогда

и никому, даже старшим пацанам, я не давал возможности уйти безнаказанно. А

тут, представьте, спасовал почему-то… Остался униженным, оскорбленным и

побежденным. Эта кикимора сделала меня, как последнего лоха! Конечно же вы, друзья мои, скажете, что мне нельзя было ответить, что связываться с девчонками

— самое последнее дело! И верно, именно так я тогда и подумал, поэтому и

позволил Пашке уйти спокойно и безнаказанно. Однако, потерпев поражение, я

вовсе не сдался, а невзлюбил эту зазнайку еще сильнее и оставшиеся дни

путешествия только и занимался тем, что подыскивал варианты возможной мести.

Рассчитаться с девчонкой за все сразу я считал делом своей чести, так как

думал, что она специально ударила меня тогда на лестнице в отместку за то, что

я наехал на нее, перекрыв дорогу. И вот в самый последний день, когда уже

казалось, что мне теперь уж вряд ли удастся отомстить, такой случай вдруг

совсем неожиданно представился. Итак, разглядывая пассажиров парома, я заметил

Пашку. Она сидела неподалеку от бака с водой, на длинном мотке брезента и, как

обычно, увлеченно дочитывала свою черную книжку, которая лежала у нее на

коленях.

Белый платок хоть и

висел на голове, но на этот раз из-за духоты завязан не был, и озорные косички

болтались на груди. Я бегло огляделся и понял, что все пассажиры увлечены

своими делами и разговорами и никто не обращает внимания на мирно сидящую в

сторонке девчонку, а заодно и на меня, ее противника. План мести созрел почти

мгновенно, едва мой взгляд упал на какой-то ящик из которого торчала пустая

пластиковая бутылка. Я быстро спрыгнул с тюков, взял эту бесхозную полторашку и

отправился к баку с водой. Паром тащился на удивление медленно. Я отметил, что

мы едва достигли середины реки, а тем временем гроза уже приближалась, так как

вдали довольно активно колыхались кроны деревьев. У нас же тут пока еще был

полный штиль, и казалось, что жара и духота выдавили из воздуха весь кислород.

Я прошел мимо девчонки. Она даже и бровью не повела. Похоже, она сейчас не