книги, не до платка… Девчонка, вскрикивая, фыркая, изо всех сил отчаянно

забилась в воде, пытаясь вырваться из коварной ловушки. Тогда я заорал: — Пашка, держись!

Спокойно! Ноги не опускай! Греби сильнее к берегу! Не опускай только ноги!

Греби! Греби и все! Ты сделаешь его!

Это я, конечно, не от

себя так говорил, а повторял лишь слова своего тренера. Помнится, он говорил

как-то нам: «Знаете что, ребятки, если уж когда доведется попасть в водоворот, главное — не паникуйте! Не так страшен черт, как его малюют! Упорно работайте и

стремитесь только вперед. И ног не опускайте в глубину! И вовсе не потому, что

этот Водокруч[1]

вас схватит за них и утащит вниз, а для того, чтобы легче было бороться с

натиском воды. Спокойно и упорно гребите и вы прорветесь! Природа, какой она

гордой ни кажется, всегда уступает смелому, крепкому и мужественному человеку!»

Девчонка, похоже, меня

услышала. Распрощавшись со своими вещами, она пошла на прорыв, усиленно

заработав руками и ногами. Хотя, надо сказать, в ее-то странном одеянии делать

это было весьма проблематично.

— Греби! Смелей! Сделай

его! Давай! Еще немного! Ну! Греби! — снова поддержал я ее.

Но тут порыв ветра

поднял волну, и она накрыла меня, ударив прямо в лицо. Я поперхнулся, захлебнулся

и оглох одновременно. Отплевываясь от воды и приводя себя в порядок, я

перевернулся на спину, а заодно и поглядел на то, что творилось в это время на

пароме. Судно было уже на приличном отдалении. Никто из его пассажиров больше

не пошел к нам на помощь. Да и кто смог бы это сделать? Вы же помните — там

было всего пять мужчин. Паромщика река вывела из строя сразу же, из однорукого

мужика с гусями пловец и вовсе был никудышный, дедульки имели сил лишь на

борьбу со своими инфарктами, а бард-очкарик, по-моему, вообще не умел плавать.

Конечно, был еще Фомка. Ему уже шел шестнадцатый год, и имел он нехилую

мускулатуру. Однако этот малый, похоже, вовсе не спешил знакомиться с

норовистой речкой. Вон он стоял теперь на ящике, с которого я прыгал, и махал

мне руками, зычно крича что-то типа: «Держитесь, ребята! Вам помочь?!»

Вряд ли он решился бы

искупаться, а делал это все для понта, чтобы не показаться в глазах своей Лизки

последним трусом. Я усмехнулся, увидев, как Фомка усиленно корчит из себя

эдакого парня из МЧС, и махнул ему рукой. И еще я заметил, как дедули помогали

подуставшему паромщику выбраться на палубу судна.

— Вот и вся помощь! — с

горечью отметил я и сказал себе: — Видать, придется тебе, Жорка, вдоволь

сегодня поплавать!

Отмечу еще, ребята, что

был на пароме еще один человек, который, не задумываясь, кинулся бы мне на

выручку в любой другой ситуации. Да, конечно, вы, видно, догадались, что я

говорю о нашей бесстрашной тете Клаве. Но вы же помните, купание было ее

главной проблемой и болью, и теперь она, бедная, стояла на палубе, обнявшись с

тетей Зоей, и во все глаза глядела на пенистые завихрения реки, надеясь

отыскать среди них мою или Пашкину голову. А тем временем девчонка сумела-таки

прорваться через водоворот и вышла на чистую воду. Правда, сил у нее уже почти

совсем не осталось и, устало взмахивая руками, Пашка с большим трудом

удерживала себя на плаву. Длинная намокшая одежда тянула ее ко дну.

— Молодец! — крикнул я,

желая подбодрить девчонку. — Ты его сделала! Супер! Держись! Сейчас я тебе

помогу!

И тут же я почувствовал,

как холодные потоки начинают закручивать мои ноги куда-то в сторону. Это

Водокруч, упустивший упорную девчонку, решил поквитаться со мной — ее

инструктором. Бороться с омутом оказалось вовсе не так уж и легко, как нам

обрисовывал это тренер. Меня крутило, болтало, тянуло вглубь со страшной силой.

Признаюсь, тут мне стало совсем не до шуток! И пришлось изрядно поднатужиться, чтобы высвободиться из холодных объятий воронки. Я так энергично долбил руками

и ногами, что Водокруч, не ожидая от меня такой прыти, был вынужден

капитулировать и тоже выпустить меня на чистую воду.

— Что, съел! — хмыкнул

я, тяжело переводя дух.