мало волновало, из-за чего девчонка частенько опаздывала, а мы все стояли, как

дураки, дожидаясь, когда эта «милая барышня» (так ее звала наш гид) соизволит

пошевелиться. И еще она корчила из себя этакую святошу: я часто видел, как

девчонка крестится, молится, кладет многочисленные поклоны на восток, а то и

вообще бухается на колени и шепотом просит о чем-то невидимого Бога. Так в

монастыре, например, она буквально обшарила все уголки и закоулки, всюду совала

свой нос и так увлеклась поиском каких-то там мощей, что нашей группе пришлось

ждать ее целых полчаса, пока ее не вывела к нам старая монашка. И этой гордячке

было совершенно наплевать на всех нас! «Извините! Простите!» — пискнет и идет в

строй как ни в чем не бывало. Мне не раз хотелось надавать ей по шее, подкараулив где-нибудь в темном уголке, но я совсем не желал связываться с этой

козявкой. Благо еще, что моя тогдашняя хандра на многое закрывала глаза.

Высокая, тоже худая и русоволосая женщина, с которой девчонка путешествовала в

паре, была очень на нее похожа, хотя не являлась ее мамкой, так как та звала ее

тетей Зоей или просто тетушкой. Вы спросите, как же звали саму эту зазнайку? И

тут я вам скажу, что и имечко она носила тоже прикольное. Тетка ее называла

по-мальчишечьи, Пашкой! Как вам это понравится, а? Хоть и не нравилась мне эта

девчонка со всеми ее странностями, все же терпеть ее еще можно было бы, но вот

однажды мы столкнулись с ней один на один и после этого случая стали, похоже, лютыми врагами. По крайней мере, с моей стороны это было именно так. А

произошло вот что. Наша группа на десятый день странствий прибыла в старый

лесной монастырь, сооруженный исключительно из одних бревен. Меня в этом

заведении мало что интересовало, поэтому, пройдясь по широкому пыльному двору, я никуда заходить не стал и выбрался под прохладную тень огромной охранной

стены с башнями. Многие туристы полезли на этот самый бастион, чтобы с его

высоты оглядеть окрестности, а я, засунув руки в карманы широких бриджей, прогуливался внизу, слушая плейер и пиная валявшиеся повсюду сухие сосновые и

еловые шишки. Поглядывая на суетившихся туристов, я подсмеивался над ними, не

понимая, чего хорошего они нашли в этой дряхлой старине, где живут всего-то

какие-то три бабки-отшельницы. Да и что значат все эти башенки да часовенки по

сравнению с величественными сооружениями Гизы! Вот взобраться на вершину

пирамиды

Хеопса — это да! Там хоть голыми руками снимай с неба звезды! И видно, наверно, почти весь Египет! А тут что? Лезут, корячась, по узкой винтовой лесенке внутри

глухой мрачной башни, чтобы хоть на немного подняться над вершинами сосен. Да и

что там увидишь? Кругом лес да болота куда ни глянь… И никаких чудес древних

цивилизаций, никаких сокровищ природы. Ан, нет, всем хочется покорить эту

стену! Даже вон, тетя Клава взобралась и машет мне руками и что-то кричит.

Тогда я опустил наушники и услышал: «Жорка, иди сюда! Ты только посмотри, как

тут здорово! Какой вид!»

— Да ну, теть Клав,

неохота! — попытался я отмахнуться.

— Да ты не ленись! Не

пожалеешь! Такой красоты больше нигде не увидишь! Точно тебе говорю! Там вон

озеро и лебеди на нем, представляешь! И горы очень хорошо видно! Я в бинокль

глядела, так вообще потрясно! Давай залезай!

Эх, делать было нечего:

я еще ни разу не огорчал тетю Клаву! И чего они только там нашли хорошего?! Я

поворчал, потоптался и, глубоко вздохнув, пошел к башне, ведущей наверх. С

большой неохотой, недовольно кряхтя, точно старый дед, начал я свое восхождение

в то время, как другие туристы уже возвращались обратно.

Благо еще, что внутри

башни было прохладно и совсем не жужжали мошки и слепни. Лесенка оказалась

деревянная, весьма крутая и жутко скрипучая. Хоть мне и шел четырнадцатый год, но из-за моей любви к вкусненькому и регулярных занятий реслингом, плаванием и

прыжками в воду, я был несколько полноват и выглядел немного старше своего

возраста, так что даже одиннадцатиклассники не решались наезжать на меня, думая, что я их ровесник и вполне смогу дать сдачи! Поэтому ветхие ступеньки