весьма стоически еще держался на поверхности реки, и погребла к нему.

— Куда, дуреха, а ну,

назад! — завопил паромщик. — Там же водовороты! Утопнешь!

— Паша, вернись

немедленно! — поддержала его тетя Зоя. — Бог с ним, с платком, возвращайся

немедленно! Буря идет! Там нельзя купаться! Кому я говорю?!

Но девчонка была уже у

платка и упустить шанс вернуть его просто не могла. Я бы на ее месте, пожалуй, поступил

бы так же. Пашка еще пару раз взмахнула рукой и завладела своей пропажей.

— Греби назад быстрее! —

гаркнул матрос и, сплюнув, произнес уже неизвестно кому. — Елы-палы! Кажись, ее

уже затянуло!

Развернувшись в воде,

Пашка тоже поняла, что идти ей против бурного течения будет весьма и весьма

сложно, тем более, что она все еще не желала расставаться с книгой и платком, сжимаемыми в одной руке.

— Похоже. Ей лучше плыть

не к парому, а обратно к берегу — там слабее течение! — предложил подошедший

бард-очкарик.

— Да, вы правы, —

согласился паромщик и опять тяжело вздохнул. — А хватит ли ей сил на это? Надо

ей помочь! Вот оказия… Вы тут присмотрите за рулем, а я попробую ее достать, —говорил крепыш, скидывая с ног кирзачи и портянки. — Это ей не Москва-река, у

нас речки норовистые! И куда ее только понесло…

Потом он разбежался и

сиганул за борт. Нам было хорошо видно, что девчонку, как она ни старалась

грести, течение неумолимо относит к водовороту. Конечно, брось она свое добро, может быть, еще можно было бы попытаться оторваться, но Пашка, похоже, даже

такой и мысли себе не допускала. Все пассажиры потянулись к нашему борту, чтобы

посмотреть на поединок людей и реки, однако, бард осадил их: — Товарищи, товарищи! Не

подходите все сразу! Мы можем так перевернуть паром. Здесь нет ничего

интересного! Все будет хорошо. Лучше не мешайте нам работать.

Женщины и дети

послушались и вернулись к своим вещам. За стремительно разворачивающейся драмой

остались следить лишь я, бард, тетя Зоя, Фомка да старичок в спортивном

костюме. Мы все были уверены, что опытный паромщик быстро спасет девчонку и

ничего страшного не произойдет. Однако все складывалось совсем не так, как

хотелось. Матрос вынырнул весьма неудачно и сам оказался втянутым в другой

омут, внезапно образовавшийся недалеко от борта. Старичок кинул ему

спасательный круг. Наивная простота! Круг в водовороте не помощник.

— О Господи, она же

пропадет! Смотрите, ее затягивает в омут! — заметалась по палубе тетя Зоя. —Надо же что-то сделать! Помогите же ей кто-нибудь, о Господи!

И я тоже понял, что дело

действительно приобретает зловещий оборот. От этой мысли у меня по спине

пробежал нехороший холодок. Каждая минута теперь приближала Пашку к страшному

исходу. Правда сама она всего ужаса своего положения еще толком не понимала и

по-прежнему упрямо карабкалась вверх по течению. Но нам было хорошо видно, как

ее неумолимо тянет вниз по реке — туда, где бурлил суровый пенистый водоворот.

Паром, подгоняемый ветром, начал набирать обороты и круто пошел вперед к

желанному берегу.

— Паша, брось все! Ты же

утонешь! Брось! Греби сильнее! — закричала вновь тетушка Зоя, но слезы задушили

ее и она отпрянула от борта, простонав. — О Господи! Господи… Пашенька моя…

Паромщик по-прежнему

барахтался недалеко от судна, преодолевая круговерть воды, и выкрикивал: — Спасайте девчонку! Я

сам тут справлюсь! Девчонку! Я сам!

— Эй! — вскрикнул я. —

Ну кто ж так плавает! — и резким движением скинув с себя кроссовки, заскочил на

какой-то высокий ящик и фигурно, мастерски, точно на тренировке, сиганул с него

в воду.

— Жора, не смей! Это же

опасно! — услышал я отчаянный вопль тети Клавы прежде, чем мутные воды

сомкнулись над моей головой.

Вынырнул я далеко от

парома и, отфыркиваясь, энергично погреб к девчонке. Мне что-то кричали, но я

уже не разбирал голосов. И тут я с ужасом увидел, что Пашку затянуло в воронку.

Похоже, только здесь она поняла, в какую беду попала. Теперь уже было не до