- Сомневаюсь товарищ командующий, возможно ли это. У него ранение тяжелое, состояние критическое, он и показания то давал с трудом. Пока находится в нашей санчасти, может даже не выживет.

 - Ладно, просто вышлите мне копию протокола допроса, со всеми подробностями, этого будет достаточно

 - Хорошо.

 Я наверное очень перенервничал из-за допроса, к вечеру мне снова стало плохо, появился озноб, поднялась температура.

 - Сестра. Катя! – я крикнул, насколько хватало сил.

 Девушка подошла ко мне.

 - Мне плохо. Х-холодно.

 Она потрогала лоб.

 - Ты весь горишь, у тебя температура. Григорий Яковлевич!

 - Что? – отозвался доктор.

 - У него температура.

 Врач осмотрел меня, поставил градусник.

 - Тридцать восемь и пять, - лицо у доктора сделалось озабоченным.
– Да... Дело плохо, не знаю что делать. Кажется, начались осложнения. Пойдем, – сказал Кате.

 Они куда-то вышли, вероятно, беседовали о чем-то наедине.

 - Может не выживет… - озабоченно сказал доктор.

 - Вы думаете дело уже безнадежное? – спросила Катя.

 - Не знаю… Подождем до завтрашнего утра, может ночью уже помрет. Но все равно температуру надо сбить, сделай жаропонижающее. Там видно будет…

 Минут через десять вернулась Катя с наполненными шприцами.

 - Что это?
– спросил я

 - Еще обезболивающее и жаропонижающее.

 - Господи! Майн Готт! А яду у тебя нет? Чтобы легче умереть, уснуть и не проснуться.

 Она посмотрела на меня с укором.

 - Ты что такое говоришь? Разве можно?! Давай, я сделаю укол.

 - Зачем? Не надо, я не хочу. Все равно умру...

 - Дурак! – разозлилась на меня. – Мужчина, а ведешь себя как капризный ребенок! Мне еще с тобой возись. Повернись набок!

 Абсолютно не церемонясь, она повернула меня и вколола уколы в мягкое место. Первый укол был ничего, а второй больной.

 - А-а! Больно! Что за укол такой?

 - Так тебе и надо. Терпи! Кто-то просил вас сюда соваться, как будто в гости звали!

 Доктор куда-то вышел. После уколов я снова заснул.

 Мне приснился сон, будто иду я по лесу, кругом деревья, вдруг мне является Кристиан.

 Лицо его бледное, выглядит несчастным, в глазах тоска.

 - Ганс. Ганс!
– он позвал меня. – Мне плохо без тебя, пойдем с нами, Ганс!

 Я вдруг испугался, мне стало страшно, и я ощутил холодный ужас.

 - Нет!

 - Ты предал нас Ганс! Предал!

 - Нет!

 Передо мной лежали тела убитых товарищей. Я подошел к одному из них, повернул лицом, он вдруг открыл глаза и схватил меня за руку! Тянул и тянул к себе, начал душить, вовлекая меня под землю, вероятно в объятия ада. От собственного крика я проснулся. Мне трудно было дышать, лицо покрылось холодным липким потом.

 - Ты чего кричишь?
– услышал я голос Кати.

 - Они мертвые, мертвые, – бормотал на–немецком.

 - Тише, успокойся.

 - Их убили, убили! Они мертвые… - сказал я уже по-русски.

 - Кто?

 - Они хотят меня забрать. Я не хочу... Нет! Нет!

 Мне вдруг захотелось жить, я понял, что не хочу умирать, мне стало страшно.

 - Катя, К-катюша… не уходи, пожалуйста. Я умру...

 - Не умрешь! Перестань, не говори так!

 Я вцепился в нее клещами, схватил ее за руку.

 - Прости меня, я не хотел…

 Сначала она растерянно посмотрела на меня, а потом зарыдала. На глазах у девушки вдруг появились слезы! Кажется, за все это время она впервые пожалела меня.

 - Ты что, плачешь? Не надо меня жалеть… Я же…

 - Зачем ты так? Не надо, не умирай.

 Температура упала, но мне стало совсем плохо. Когда пришел врач, у меня появилась, слабость, нарастали боль, одышка, давило на сердце. Он осмотрел меня снова - пощупал пульс, измерил давление, оно наверное было очень низким.

 - Чего медлишь?
– назвал препараты. – Набирай!

 Мне что-то ввели внутривенно. Я перестал метаться, успокоился, закрыл глаза и уснул…

 Катя сидела у постели раненного и молча на него смотрела. Тот спал совсем тихо, провалившись в глубокий сон, казалось не дышит, лицо его было спокойным. Доктор пощупал пульс.

 - Живой?
– спросила девушка.

 - Живой еще. Спать иди, - ответил ей доктор.