Давно слизеринец не переживал подобного замешательства. Он очень надеялся, что ни Лео, ни Дора, которая как раз зашла, не слышали его задания. И — видел бы Строгус, нещадно гоняющий учеников, что вместо газовой горелки и ткацкого станка, электричества и самолета следовало тренироваться в рисовании графики пером и чернилами!

— Да, постараюсь. Но тут потребуется аккуратность, — сухо кивнул Рики и открыл чернильницу.

В сундуке у него лежал карандаш, но не выскакивать же с экзамена на глазах всех честных сокурсников! Никогда такого не дозволялось, и Рики счел, что не готов обнаглеть даже ради высшего балла.

Вокруг все были заняты, что-то отвечали.

— Это так любезно с Вашей стороны. Мне было неудобно, а Гризельда сказала — ерунда, — мельтешил старичок, которого Рики теперь разглядывал особо тщательно.

— Видите ли, уважаемый сэр, я теперь все равно на пенсии…

«… и рисунок, сделанный Темным лордом, быстро уйдет по бешеной цене», — мысленно закончил Рики. Впрочем, все были так милы с ним, даже предупредительны, и он не собирался выпендриваться.

Провозился Рики главным образом потому, что опасался клякс. Благодаря недавним тренировкам вышло очень похоже. Старичок — из бывших секретарей министра Фаджа, теперь Рики его вспомнил — был в восторге.

— Что дальше? — спросил Рики, осторожно передавая рисунок, на котором чернила еще не высохли.

— Нет, благодарю Вас, ничего больше не надо, — спохватился экзаменатор. С того момента, как Рики начал, он сидел неподвижно, но, поднимаясь, Рики заметил нечто, что его почему-то шокировало. На листе с оценками напротив своей фамилии он заметил четкую запись «Великолепно», понятно, что заранее вписанную. Вышел он с твердым намерением не рассказывать об экзамене никому из друзей и с мыслью о том, что, похоже, только что дал взятку.

— Чего он так долго тебя мариновал? — сочувственно спросила Дора, которую он встретил на лестнице в подземельях.

— Интересовался автомобильными пробками в больших маггловских городах, — соврал Рики первое, что пришло ему в голову. Напрашиваясь два года назад изучать маггловедение, он, конечно, не ожидал такого.

— У меня было электричество! — считая нужным поддержать разговор, похвасталась Дора. — Повезло, полкурса мечтало искры высекать!

Рики механически кивал. Или он еще не вышел из творческого транса, то ли так потрясла процедура экзамена, но больше всего ему сейчас хотелось спокойно отсидеться где-нибудь.

Штаб подходил для этого как нельзя лучше. Тем более, что именно этим и занимались там Селена, Лео, Артур и Эди — просто сидели и наслаждались тишиной. Кивком поздоровавшись со всеми и избегая прямых взглядов, Рики только расположился на своем месте, как раздалось несколько глухих ударов.

Вслед за отрывистым стуком на пороге появилась профессор МакГонагол.

— Не могли бы все вы оставить меня с мистером Макарони? — распорядилась она.

Разумеется, спорить с ней никто не решился. Старосты поднялись со своих мест, вещи брать не стали, налегке шмыгнули один за другим в коридор, и ни один не удержался, чтоб не поглядеть на Рики украдкой. Заметить беспокойство Селены было для него тяжелее всего.

И вот Рики остался один на один с замдиректора, которая глубоко вдохнула, прежде чем заговорить.

— Ричард, как понимать Вашу выходку?

Она сильно разозлилась. Скорее всего, долго готовилась к разговору, не давая тем самым возмущению утихнуть. Сейчас ее бесил один только его вид: вид единственного ученика, кто посмел отказаться от задания.

— Я все объяснил профессору Марчбэнкс, — Рики очень старался, чтобы это не прозвучало вызывающе.

Но МакГонагол не была расположена идти на поводу у дипломатии. Она пересекла штаб, задев мантией кресло Доры, и, опираясь о стол, наклонилась в его сторону.

— Объясните мне, будьте любезны, — потребовала она с оттенком ярости.

— Мне неприятно убивать живых существ, — ровно произнес Рики.

— А кому приятно? — с убийственным дружелюбием осведомилась профессор МакГонагол.

Рики вдруг понял, что ему нечего сказать. В голове не осталось ни одной мысли. Как, впрочем, и глупого ощущения, что обычно сопровождает затяжные паузы. Он продолжал стоять перед ней, в причудливо застывшем времени, не делая свой ход, чего МакГонагол, впрочем, и не ждала.

— Уж не желаете ли Вы сказать, что мне присуща ненормальная жестокость?

— Нет, — искренне, с жаром пробуждающейся злости, возразил Рики.

МакГонагол собралась с мыслями; гнев душил ее.

— Вы и дальше намерены отказываться от выполнения необходимых распоряжений?

Рики более всего хотел ответить утвердительно, а потом послать ее подальше. Ему как-то раньше не вспоминалось, что некогда староста Том Реддл был на три курса старше. Тоже, нашлась мелочь, выросла и командует! Рики едва не фыркнул. Однако умом он очень хорошо понимал, что именно ее и беспокоит, и злит. Да и сам он уже в этой жизни пережил немало ситуаций, когда вполне мог убить… и как ему каждый раз удается забывать лже–Тюшо? Ведь он, можно сказать, убил, притом человека, и никогда особенно не осмысливал этого. Эти воспоминания еще более вывели его из себя.