– Понял.

– Тонко? – сиял Денница.

– Так зачем ты мне все это объясняешь и показываешь?

– Ты пойми, я – художник! Я – творец! Ты даже не представляешь, сколько всего я лично создал на земле! И я, как и все творцы, нуждаюсь в зрителе. Поэтому будь деликатен и внимательно осмотри мое творчество! Кстати, пойдем, я покажу тебе мой дворец художников!

Сатана потащил Беловского в огромную роскошную виллу на берегу прекрасного залива. Вокруг возвышались поросшие густой растительностью горы, снежные шапки которых стекали каскадом хрустальных водопадов.

– Смотри, как я тут все устроил! Разве скажешь, что это ад?

– Ты сам здесь живешь?

– Я? – неподдельно удивился Денница. – Нет, не я! Мне ничего не нужно! Эту роскошь я сотворил для моих любимых художников, писателей и музыкантов! Это самая лучшая во Вселенной творческая дача!

– Не понимаю…

– Сейчас поймешь! – расплылся в белоснежной улыбке архангел и повел Беловского во дворец.

– Смотри, здесь живут художники. Тут ты встретишь столько знаменитостей и гениев, сколько не вспомнит и тысяча искусствоведов. У каждого из них есть большая светлая студия, любые краски, кисти холсты – все, о чем может только мечтать истинный художник! Многие из них всю жизнь стремились к такому, а нашли только в аду. Ты представляешь?

– А где же мучения?

– Какие мучения? Что тебе наплели про меня попы? Что я – изверг? Тем более, я еще раз повторяю: творческие люди мне наиболее симпатичны, потому что я и сам творец!

Пойдем дальше! Смотри, здесь у меня располагаются литераторы. У каждого свои апартаменты, библиотека, компьютер с Интернетом и даже автомат-машинист, набивающий текст с голоса писателя! Представляешь, им даже по клавиатуре стучать не нужно!

Восторженный Денница потащил Михаила дальше:

– А здесь – моя особая гордость. Это комплекс для композиторов и музыкантов. Тут есть огромное множество самых различных залов, оркестров, инструментов. Я собрал здесь все, что придумало человечество, начиная от кимвалов и заканчивая светомузыкальными установками с пиротехническими эффектами.

Дальше у меня киносъемочные студии, целые бутафорские города, каких не имел никогда Голливуд. Потом театры, оперы, балет! В этом городе есть все!

– А где же люди?

– Все они самозабвенно трудятся в своих мастерских и студиях. Они творят все время, каждую минуту. Это ли не радость для настоящего художника? Разве не к этому они стремились всю жизнь?

– И для кого они все это творят? Кто зритель? Ты, наверное, устраиваешь передвижные выставки и концерты по аду?

– Нет, выставки в других зонах не положены. Но здесь они обязательны! Как концерты и кино! Без них нет никакого смысла во всем этом великолепии! Только не подумай, что я заставляю моих творцов работать силком!

– Не заставляешь? А я подумал, что в этом и есть смысл наказания.

– Никакого насилия – мой принцип! Нет! Их самих за уши не оторвешь от холстов и роялей! Они бешено творят, и, что самое главное, творят не в стол и не в корзину! Они имеют непременное право выставиться, показать фильм или напечатать книгу! Разве это не исполнение всех их мечтаний?

Они вышли в роскошный парк с античными скульптурами на газонах. На бордюре одной из дорожек сидел понурый художник с перебинтованным ухом и рвал свои работы. Через несколько шагов им повстречался бегущий в отчаянии композитор, разбрасывающий по ветру партитуру. За ним на идеально ровной лужайке скульптор разбивал молотком статую.

– Что с ними? – спросил Беловский.

– Ничего особенного… – лукаво улыбнулся сатана, – это неудачники, непризнанные гении. Их работы оказались не очень успешными на выставках и концертах. Публика и критики их не приняли.

– А где успешные творцы?

– Ну откуда в аду успешные, сам подумай! Тут все неуспешные. Они всю вечность стремятся написать что-нибудь такое, что непременно будет признано публикой, и они получат заслуженное признание. Они горят мечтой создать такое произведение, которое приведет всех в восторг! Но тут такого не бывает. Тут всегда говорят одно и то же, что такой-то исписался, а другой перестал чувствовать форму, цвет, ритм или слог. Что другие художники, несомненно, лучше и даровитее. Поэтому все мои творцы бесконечно стремятся создать что-то необыкновенное, такой шедевр, про который ни у кого не откроется рот сказать, что это полная дрянь! И я даю им все возможности, для этого! Но здешняя публика никогда ничего не признает, закидывает гнилыми помидорами, покидает залы через десять минут просмотра спектакля или фильма, весело смеется на выставках.

– Чудовищная подлость!

– Какая подлость? Где ты увидел подлость? Я абсолютно ни во что не вмешиваюсь! Я только обеспечиваю их всем необходимым для творческого самовыражения!

– Но кто тогда зрители и критики?

– Да они же сами! Настоящие эстеты должны общаться с прекрасным, и я им предоставляю эту возможность в полной мере! Художники и писатели ходят на балет и в кино, потому что они – творческая интеллигенция, а режиссеры и композиторы – на вернисажи и выставки, потому что они тоже творческая интеллигенция. Ну а книги читают и критикуют все! И ни кому ничего не нравится! И все потому что эти творцы всю жизнь признавали и признают только себя. Они физически не способны оценить чужие достижения. Единственное, что тут невозможно, это лицемерие. Тут ведь живут обнаженные души. Они не могут, как бывало, льстить, хвалить тех, кого на самом деле презирают, говорить высокопарные слова о необыкновенных талантах и великом вкладе в искусство других, потому что на самом деле все они так думают только о себе. И они режут правду матку в лицо друг другу, не выбирая выражений. Короче говоря, у меня тут культурная жизнь кипит вовсю!

– Как смола в котле…

– Ну а что ты хотел… Ад есть ад…

Архангел засмеялся, как будто преподнес старому другу неожиданный сюрприз.

– Ну, как тебе мой храм искусств? Песня, да?

– М-да…жестоко…

– Но ведь это все сделал не я! Правда – не я? Они же сами все делают!

– Все-таки для чего ты меня тут водишь?

– Эх, Миша, Миша, – доверительно сказал Денница, – скучно мне тут. Не радует ничто! Противно! Знал бы ты, как я ненавижу ад!

– Так придумай еще что-нибудь. Ты же творец!