Обновленческое поветрие не оставило в стороне и третью партию, претендующую на реальное участие во власти, - партию либералов. Весной того же, 1976, года лидер этой партии Джереми Торп вынужден был в связи с распространившимися слухами о его неэтичном поведении в частной жизни подать в отставку, и на его место был избран более молодой и энергичный парламентарий Дэвид Стил. Хотя эта смена выглядит скорее как случайная, судя по дальнейшему развитию событий, она оказалась весьма своевременной. Набравшая на выборах 1974 г. почти 20% голосов (19,3% в феврале и 18,3% в октябре), либеральная партия нуждалась в лидере, ориентированном на более решительное и широкомасштабное политическое маневрирование, в человеке, способном преодолеть "изоляционистский" синдром, довлевший над Торпом. Именно таким лидером вскоре и проявил себя Стил.

Однако при всей той роли, которую играют в политическом противоборстве партийные лидеры, выборы выигрывают и прогрывают партии в целом, и потому самое время ознакомиться, с каким противником предстояло сразиться партии тори в решающей для нее битве за Даунинг-стрит, 10. Тем более что исход ее отнюдь не был предрешен и сражаться предстояло вовсе не с "бумажными тиграми".

Несмотря на тяжелейшее наследство, принятое лейбористами от предшествующего правительства, они менее всего склонны были пассивно взирать на продолжавшую обостряться социально-экономическую ситуацию. Нормализовав с помощью социального контракта отношения с профсоюзами, они повели энергичное наступление на инфляцию, предприняли ряд мер по стимулированию капиталовложений в экономику, поощрению научно-технического прогресса. Достаточно быстро и эффективно отреагировало правительство Дж. Каллагена и на свалившиеся на него почти одновременно финансовый и политический кризисы, сделавшие прямое продолжение взятого в 1974 г. социал-реформистского курса практически невозможным.

Первый из них возник почти тут же после смены лидера партии, поставив правительство перед серьезнейшим испытанием. Непосредственной причиной кризиса послужило резкое, более чем на 5% падение курса фунта стерлингов по отношению к доллару и другим валютам Запада, более глубокая же его подоплека заключалась в подрыве доверия международного капитала к британской экономике. Из двух возможных вариантов ответа на кризис - возведение протекционистского барьера на пути разорительного импорта и утечки капиталов (предлагавшегося Бенном и его сторонниками) и ограничения государственных расходов и оздоровления на этой основе финансового положения страны (на чем настаивали министр финансов Д. Хили и его единомышленники) -правительство и премьер решительно избрали второй вариант. Это позволило заручиться финансовой поддержкой Международного валютного фонда и некоторых других финансовых учреждений Запада, опираясь на которую уже к концу следующего, 1977, года, удалось стабилизировать ситуацию и восстановить нарушенное равновесие. Общая сумма сэкономленных казной средств (в основном за счет урезания ассигнований на социальные нужды) составила примерно 2,5 млрд ф.ст. [170]– по мнению многих наблюдателей, не такая уж дорогая цена за финансовое оздоровление оказавшейся в критическом состоянии экономики. Однако дело было не только и даже, скорее всего, не столько в сумме этой экономии и не в том повышении налогов, на которое сознательно пошло правительство, но и в отказе от казавшихся до того незыблемыми принципов социал-демократической политики, а именно антикризисного дефицитного финансирования и приоритетного развития государства благосостояния. Вопреки своей приверженности к кейнсианству правительство фактически пошло на антикейнсианские, монетаристские методы "лечения" и, как мы видим, достаточно преуспело в этом. Тем не менее, осуществив на практике монетаристский маневр, ни правительство Каллагена-Хили (как его тогда многие называли), ни тем более партия и ее исполком не перешли на позиции монетаризма и по крайней мере на словах остались верны кейнсианству. И все же фактически именно лейбористское, социал-демократическое правительство впервые в послевоенной истории прибегло к мерам нетрадиционного монетарного контроля и применило те меры жесткой экономии, которые в 80-х годах получили распространение почти во всех странах Запада.

Столь же успешно преодолело правительство Каллагена и подстерегавший его политический кризис. Суть его состояла в том, что минимальный перевес в три мандата, который имело правительство в Палате общин после выборов в октябре 1974 г., стал после проведения ряда дополнительных выборов взамен выбывавших по тем или иным причинам лейбористским парламентариям довольно быстро сходить на нет, и уже к весне 1977 г. правительство полностью его утратило. Поэтому, когда, воспользовавшись этой ситуацией, консерваторы внесли в парламент вотум недоверия правительству, Каллагену пришлось пойти опять-таки на беспрецедентный в послевоенной истории партии шаг и предложить либералам заключить "пакт" о взаимной поддержке. После непродолжительных переговоров между лидерами партий был найден компромисс, и в день, когда на обсуждение парламента был поставлен вотум недоверия, Каллаген огласил уже одобренное кабинетом заявление двух партий. Согласно этому заявлению создавался совместный консультативный комитет, полномочный обсуждать важнейшие вопросы правительственной политики и выносить свои рекомендации. Важной уступкой со стороны Каллагена и его кабинета было согласие на свободное, т.е. не обусловленное обычной партийной дисциплиной, голосование в парламенте по вопросу об избирательной системе, по которой должны были проводиться выборы 1979 г. в Европарламент. В случае, если бы парламент высказался за пропорциональную систему выборов, был бы создан прецедент, способный облегчить либералам борьбу за замену существующей мажоритарной системы, дискриминирующей "третьи" партии на такую же систему и на выборах в национальные органы власти. Подобного рода замена имела для них принципиальное значение, поскольку обеспечила бы им ту же долю парламентских мест, что и доля полученных на выборах голосов. При существующей же мажоритарной системе, когда в каждом округе побеждает кандидат, набравший относительное большинство (отсюда и само название системы: английское "majority" означает "большинство"), кандидаты "третьих" партий чаще всего оказываются на третьем или втором месте и не проходят в парламент. Так, набрав на выборах 1974 г. около 1/5 всех голосов, либералы получили лишь 2% мест, т.е. почти в 20 раз меньше, чем если бы они имели при пропорциональной системе. Нет нужды доказывать, сколь серьезные последствия имела бы не только для либералов, но и для всех других партий и для политической системы страны в целом подобная замена, и недаром вопрос об избирательной системе продолжает и поныне оставаться одним из наиболее серьезных вопросов внутриполитической жизни Великобритании.

Примечательно, однако, что, собрав в 1974 г. почти в 3 раза больше голосов, чем в среднем на выборах 1945-1970 гг., либералы все же смогли провести более десятка своих представителей в парламент (14 в феврале и 13 в октябре 1974 г.). Этих тринадцати дополнительных голосов в поддержку правительства оказалось вполне достаточно, чтобы отразить атаку консерваторов и продлить еще на два года деятельность парламента.

Пакт лейбористов с либералами позволил правительству Каллагена продолжить борьбу за оздоровление экономики и финансов, причем к осени 1978 г. появились и первые ощутимые результаты этой борьбы. Главным из них явилось значительное снижение инфляции - с 30% в конце 1975 г. до 10% в 1978 г. Одной из причин столь резкого, почти беспрецедентного сокращения роста цен явилось в целом достаточно успешное функционирование социального контракта правительства с профсоюзами, позволившего снизить давление на заработную плату и тем самым ограничить один из главных источников инфляционного процесса. Сказалась и политика жесткой экономии, нацеленная на сокращение государственных расходов и ограничение количества денег в обращении.

Пакт с либералами заметно усилил общий крен правительственной политики вправо, достаточно четко наметившийся уже при Вильсоне. Были окончательно отвергнуты проекты широкомасштабной национализации и перераспределения доходов и богатств, содержавшиеся в программе партии 1973 и 1976 гг.

Принятые лейбористским правительством энергичные меры по стабилизации как экономической, так и политической ситуации позволили ему существенно упрочить свое положение. Так, если вплоть до осени 1977 г. доля тех, кто был удовлетворен деятельностью правительства, составляла всего 22-25%, а тех, кто неудовлетворен, - 62-68%, то в июне же 1978 г. впервые с весны 1976 г. оно вышло на примерно тот же уровень поддержки, что и у консерваторов (45,5%). К осени 1978 г. некоторые опросы уже фиксировали небольшое преимущество лейбористов, правда весьма неустойчивое. К этому времени уровень инфляции составил всего 8%, и правительствое, судя по всему, рассчитывало на дальнейшее улучшение ситуации. Иначе трудно объяснить, почему Дж. Каллаген 7 сентября 1978 г. выступил с категоричным заявлением, в котором решительно опроверг многочисленные спекуляции о том, что правительство в ближайшее время распустит парламент и назначит выборы, скорее всего, на октябрь 1978 г., т.е. на год раньше истечения срока полномочий парламента. Судя по всему, он предпочел дождаться еще более благоприятной для партии ситуации.

Надеждам этим, однако, не суждено было сбыться, и, как уже стало вскоре ясно, отложив выборы, правительство совершило грубый политический просчет. Как это случалось уже не раз в недавнем прошлом, слабым местом правительства вновь оказались отношения с профсоюзами. Пойдя на заключение социального контракта и проявив неожиданную для них сдержанность в своих требованиях, британские профсоюзы в течение трех с лишним лет соблюдали достигнутые договоренности. Тем не менее уже в 1977 г. они фактически отказались от продления контракта, а состоявшийся в сентябре 1978 г. съезд Британского конгресса тред-юнионов (БКТ) подавляющим большинством голосов одобрил резолюцию, в которой заявлял о своей "оппозиции политике правительства, направленной на вмешательство в переговоры о заработной плате, включая правительственные санкции" [171] .

Судя по всему, правительство не придало значения этой декларации и посчитало, что сможет еще какое-то время рассчитывать на лояльность профсоюзов или же обеспечить сдерживание роста заработной платы с помощью принудительной политики доходов. Еще в июне 1978 г., т.е. до съезда БКТ, Каллаген объявил о том, что правительство устанавливает 5%-ный потолок на повышение заработной платы в течение ближайшего года. Но возможности реализации этого решения оказались весьма ограниченными, и правительство могло воздействовать на переговорный процесс лишь в случаях, когда руководство предприятий или учреждений в той или иной степени от него зависело. В основном это были предприятия и учреждения государственного сектора или же те частные предприятия, которые работали по государственным контрактам. Однако они составляли явное меньшинство, и, когда с осени 1978 г. начался процесс повышения заработной платы в частном секторе, профсоюзы государственного сектора стали проявлять возрастающую агрессивность. Началась так называемая жаркая зима 1979 г., в ходе которой забастовки работников государственных служб приобрели столь массовый и Деструктивный характер, что оказали самое негативное влияние и на престиж правительства, и на общую социально-политическую обстановку в стране. В результате стачек мусорщиков улицы и площади многих городов стали превращаться в залежи отходов, становившихся источниками антисанитарии. Крысы стали появляться даже поблизости от славящейся своей изысканностью и чистотой лондонской Пикадилли-стрит. У ворот кладбищ начали скапливаться нагромождения незахороненных гробов с покойниками. Во многих случаях переставала выезжать даже по самым экстренным вызовам скорая помощь. Надолго задерживались операции в больницах. В результате стачек водителей грузовых машин в ряде мест ощущалась серьезная нехватка горючего. Нервозную обстановку усугубляли перебои с пассажирским и грузовым транспортом. "Тревожная зима" ("the winter of disonten"). как она вошла в историю страны, серьезно нарушила установившийся к осени 1978 г. баланс в предпочтениях избирателей и во многом способствовала резкому повышению ставок консерваторов. Сохранявшееся вплоть до начала забастовок лидирующее положение лейбористов быстро сменилось превосходством тори. Как рассказывал впоследствии один из помощников Дж. Каллагена, когда однажды он увидел по телевидению, как похоронная процессия, подъехав к воротам кладбища, встретила группу преградивших ей дорогу пикетчиков и вынуждена была повернуть обратно, он понял, что лейбористы уже проиграли предстоящие выборы. Примерно вдвое упала популярность премьер-министра, а недовольство и даже враждебность к профсоюзам охватила значительную часть их собственных членов.