В подобном же формально неполитическом, но фактически неоконсервативном ключе развертывалась и деятельность также созданных в том же, 1974, году организаций, как "Национальная федерация самостоятельных работников", "Ассоциация среднего класса", а также "Ассоциация самостоятельных работников". Как отмечали исследователи поведения британского "среднего класса" этого периода, намеренное подчеркивание указанными организациями своей политической нейтральности фактически было способом выражения их недовольства "умеренной" линией, проводившейся тогдашним руководством партии тори [143] .

Своего рода апогеем активности консервативно настроенных слоев и групп стала деятельность созданной в 1975 г. "Национальной ассоциации за свободу" (позднее - "Ассоциация свободы"). Ассоциация начала широко практиковать различного рода акции, нацеленные на срыв стачек, стала активнейшим образом вмешиваться в трудовые конфликты на стороне предпринимателей, особенно мелких и средних. Как подчеркивалось в одном из документов ассоциации, ее члены "единодушны в том, что чрезмерная мощь тред-юнионов является самым большим из всех зол, препятствующих процветанию Британии" [144] . Ассоциация повела также шумную пропагандистскую кампанию против "марксистов" в профсоюзах и лейбористской партии, резко выступала против осуществлявшихся лейбористским правительством уступок тред-юнионам, организовывала антисоветские митинги и манифестации, высказывалась в поддержку расистских режимов в Южной Африке. Помимо индивидуальных членов и активистов (всего около 15 тыс. человек в феврале 1977 г.) в сфере притяжения ассоциации оказались и некоторые из упомянутых выше организаций мелкого и среднего бизнеса, а также ряд центров типа "Цели свободы и предпринимательства", "Промышленные исследования" и др. Не имея формальных связей с консервативной партией, ассоциация со всей решительностью поддерживала деятелей ее правого крыла, многие из которых активнейшим образом с ней сотрудничали и даже входили в ее руководящий костяк.

Деятельность праворадикальных сил вне консервативной партии или на "пограничных" с ней территориях сочеталась с возросшей активизацией тех же сил внутри самой партии, и не в последнюю очередь в ее местных организациях.

Тот факт, что новый активизм средних слоев стал проявляться преимущественно в виде протеста против налоговой политики государства и деятельности профсоюзов, был, конечно же, далеко не случайным. Рост социальных расходов государства потребовал дальнейшего увеличения подоходного налога и местных налогов, и только в 1974 г. этот последний увеличился на 30% [145] . Еще в большей мере, чем рост налогов, на положении указанных слоев стал отражаться рост потребительских цен. Если в 1961 г. среднегодовые темпы этого роста составляли 4,1%, то в 1971-1975 гг.
– уже 13, а в 1976 г.
– 16,5%. В значительной мере в результате инфляции в 1974-1975 гг. наблюдалось абсолютное сокращение потребительских расходов в стране [146] , причем сплошь и рядом наиболее сильно оно затрагивало именно средние слои [147] . Инфляция превратилась в одну из наиболее острых социальных проблем, и естественно, что вопрос о ее "виновниках", о путях борьбы с ней становился в центр политических дебатов, во многом определял политические предпочтения различных слоев и групп населения. Упорство и настойчивость, с которыми британские тред-юнионы боролись за повышение заработной платы, непрерывно возраставшая и достигшая рекордного для послевоенного времени уровня стачечная активность приводили к тому, что в глазах все большего числа англичан такими виновниками становились именно профсоюзы. Как показывают опросы общественного мнения, антипрофсоюзные настроения в этот период получили самое широкое распространение, причем отнюдь не только в среднем классе [148] .

Одной из главных причин, обусловивших столь необычное для такой "тред-юнионистской" страны, как Британия, антипрофсоюзное поветрие, стало то, что категория "средних" граждан к этому времени довольно резко расширилась, в основном за счет приобщения к ней весьма многочисленных представителей рабочего класса. Как писал журнал "Марксизм тудей", новые, связанные с высокой технологией и вышедшие на более высокий уровень потребления группы рабочего класса уже не приемлют старого стиля руководства, основанного на корпоративной солидарности, иерархичности и этатизме [149] . Если при этом учесть, что быстрый рост цен и соответственно номинальной заработной платы обусловили приобщение относительно высокооплачиваемых рабочих к числу несущих основное налоговое бремя граждан, то мотивы антиколлективистских и антиэтатистских настроений среди них станут еще более понятными.

В дальнейшем изложении мы еще не раз будем возвращаться к изменениям в умонастроениях тех наемных работников, которые обычно причислялись к рабочему классу, но во все большей мере тяготели к средним слоям. Здесь же важно лишь подчеркнуть резко возросщую зону неустойчивого политического поведения традиционно "пролетарского" социума и открывшиеся в связи с этим возможности воздействия на него справа.

Довольно существенные изменения произошли и на другой, противоположной стороне социального спектра Великобритании. Если на протяжении большей части послевоенного периода, вплоть до 70-х годов, антиэтатистские, либералистские настроения, т.е. недовольство растущим вмешательством государства в социально-экономическую сферу, были характерны в основном для мелкого и среднего предпринимательства, то начиная с этого времени они получают все более широкое распространение и в кругах "большого бизнеса", опасавшихся, что если не положить предел этой экспансии государства, может наступить момент, когда оно окажется в состоянии диктовать ему свою волю.

Разумеется, ни масштабы распространения "либертаристских", антиэтатистских и антиколлективистских настроений, ни степень их интенсивности и глубины не были одинаковыми для всех упомянутых здесь слоев и групп британского общества. Даже в средних слоях новый активизм захватил в основном их мелкобуржуазную часть, тогда как многочисленные слои гуманитарной интеллигенции, государственных служащих, научно-технических работников остались приверженцами старой, традиционной системы ценностей. Еще в большей мере это относилось к рабочему классу и "рабочей аристократии", далеко не поголовно утратившей приверженность к солидарности, коллективистским ценностям и принципам. Как уже отмечалось, сохранила прежние, этатистские настроения и значительная часть крупного капитала, особенно связанная с промышленностью.

При всем том размывание социальных и социально-психологических основ влияния традиционного лейбористского и консервативного реформизма к середине 70-х годов зашло достаточно далеко. Создались реальные предпосылки массовой политической переориентации, способной коренным образом изменить укоренившуюся модель политического поведения, при которой одна реформистская партия сменяла у кормила правления другую и в результате которой обеспечивалось сохранение в неизменном виде возникшей после войны модели общественных отношений.

Превратить эти предпосылки в политическую реальность и призваны были новые, популистские методы мобилизации массовой поддержки, взятые на вооружение Тэтчер, а вслед за ней и многими ее единомышленниками. Преимущество Тэтчер как партийного и политического деятеля перед многими ее коллегами и оппонентами состояло в том, что она лучше их всех осознала важность изменений, происшедших в обществе, ощутила потребность значительной его части в новом стиле политического лидерства и, не жалея сил и энергии, стала насаждать этот стиль.