Важнейшим направлением политики правительства, в котором Тэтчер также пришлось не раз отступать от занятой ею первоначально жесткой линии, была политика в отношении профсоюзов. Вопрос об ограничении влияния тред-юнионов и их руководства был одним из ключевых в планах правительства, причем и сама Тэтчер и сами солидарные с ней "жесткие" тори настаивали на его быстром и радикальном решении. Однако ответственным за проведение профсоюзной политики и соответствующего законодательства оказался один из наиболее влиятельных и твердых ее оппонентов министр по вопросам занятости Дж. Прайор. Уже с первых дней своего назначения Прайор повел себя отнюдь не так, как того хотела Тэтчер и тэтчеристы. Подготовленный им законопроект оказался, с их точки зрения, чересчур мягким и недостаточно далеко идущим. В нем, в частности, отсутствовал целый ряд жестких запретов и санкций, на которых настаивали радикальные тори (ограничение стачечной активности профсоюзов путем наложения штрафов, аресты на профсоюзные фонды и другие подобные миры). Конфронтационному стилю, усвоенному профсоюзами и властями, он противопоставлял не ответную конфронтацию правительства и бизнеса, а серию мер, постепенно ограничивающих свободу рук профсоюзного руководства и переключающих их активность в более консервативное русло. Отсюда и ставка не на обуздание или, точнее, главным образом не на обуздание, а на демократизацию профсоюзов, на то, чтобы поставить их актив и руководство под контроль куда менее "агрессивной" членской массы.

Вокруг проекта Прайора и в кабинете, и в партии развернулась острая борьба, причем разногласия в кабинете тут же стали достоянием гласности [248] . Прайор, однако, твердо стоял на своем и даже публично пригрозил в начале марта 1980 г. своей отставкой в случае, если кабинет не одобрит его принципиальных подходов и будет настаивать на более жесткой линии [249] . Примечательно, что в дискуссию включился даже сам теоретик неолиберализма Ф. Хайек, опубликовавший в июне 1980 г.

письмо правительству с выражением недовольства курсом кабинета и рекомендацией исправить, пока не поздно, этот курс. "Я... убежден, -писал он, - что реформа профсоюзов должна предшествовать монетарной реформе. При тех позициях силы, которыми в настоящее время располагают профсоюзы, никакое правительство не будет в состоянии регулировать денежную массу. Поэтому столь необходимое ограничение инфляции не может быть достигнуто до тех пор, пока сила профсоюзов не будет сломлена" [250] .

Несмотря на мощное давление, оказанное на него со стороны и самой Тэтчер, и ее радикально настроенных сподвижников, Прайор, поддерживаемый другими единомышленниками, упорно продолжал держаться своей линии, и первые два законопроекта были приняты почти в том виде, в котором он их представил. В сентябре 1981 г. он, как уже отмечалось, был отстранен от руководства министерством занятости и перемещен на сравнительно второстепенный пост государственного секретаря по делам Уэльса (оставаясь в составе кабинета). Тем не менее метод постепенного закручивания гаек не был отброшен целиком и его преемником на этом посту - убежденным тэтчеристом Н. Теббитом.

До поры тот же прагматический подход преобладал и при решении конкретных вопросов трудовых отношений и отношений с профсоюзами. В условиях создавшейся в 1980-1981 гг. "предгрозовой" ситуации, разрядившейся молодежными бунтами 1981 г., Тэтчер и ее правительству буквально как воздух была необходима хотя бы видимость социального мира. Именно поэтому, а не только из-за давления со стороны умеренных критиков в кабинете, правительство очень быстро пошло на перемирие с шахтерами в 1981 г., когда, объявив о намерении закрыть ряд нерентабельных шахт, оно осознало, что просто так профсоюз горняков не уступит и что предстоит длительная борьба, исход которой отнюдь не предопределен. Решение о закрытии шахт было взято обратно, и ситуация быстро разрядилась. Еще раньше, весной 1980 г. правительство пошло на уступки профсоюзу сталелитейщиков, требовавшему существенного повышения заработной платы. Тем самым наступательный порыв профсоюзов был сбит и обстановка довольно быстро нормализовалась.

Это было тем легче сделать, что профсоюзы с конца 70-х годов вступили в период затяжного кризиса, вызванного упадком основных индустриальных отраслей, где они были наиболее сильны, ростом безработицы и угрозы увольнения, утратой четких ориентиров деятельности. Как жаловался в своем письме в газету "Морнинг стар" один местный профсоюзный деятель, "очень трудно поднять рабочих на борьбу, когда они подвергаются столь изощренной пропаганде со стороны прессы, радио и телевидения. Рабочим трудно не принять мизерных прибавок к зарплате, когда им угрожают увольнениями и когда они являются свидетелями закрытия возрастающего числа предприятий... Где же, - вопрошал он, - то массовое рабочее движение, которое должно показать Тэтчер, как оно показало правительству Хита, что рабочие не потерпят понижения зарплаты, закрытия предприятий и массовой безработицы?" [251]

Таким образом, осуществив целую серию мер, направленных на либерализацию экономических отношений, правительство одновременно стремилось не обострять ситуации и не идти напролом там, где это могло обернуться либо невосполнимыми экономическими потерями, либо серьезным социальным конфликтом. С начала 1982 г. ситуация в экономике страны начала меняться к лучшему, появились первые признаки экономи-ческого оживления, пошла на убыль инфляция. Становилось очевидным, что худшие времена либо уже позади, либо вот-вот останутся позади.

Однако весной 1982 г. на пути успешной реализации тэтчеристского проекта возникло еще одно, на этот раз мало кем прогнозировавшееся препятствие.

3. Фолклендский кризис, "фактор Тэтчер" и выборы 1983 года

"Ничто не отпечаталось столь живо в моем сознании за все годы пребывания на Даунинг-стрит, 10, как 11 недель весны 1982 г., когда Британия сражалась в Фолклендской войне и одержала победу в ней, - пишет Тэтчер в своих мемуарах.
– На карту было поставлено многое, и боевые действия за 8 тыс. миль в Южной Атлантике были не только сражением за территорию, сколь бы большое значение они ни имели. Мы защищали нашу честь как нация..." [252]