Разрабатывая эти подходы, Тэтчер и тэтчеристы, скорее всего, предполагали, что применять их на практике придется в более или менее нормальных условиях, когда неизбежные негативные последствия не окажутся чересчур тяжелыми и не затронут столь значительную часть наемной рабочей силы и предпринимательства. Однако в условиях "жесткого мирового спада" [224] , с собой силой ударившего по слабозащи-щенной британской экономике, применение этого курса было чревато издержками, которые вполне могли оказаться чрезмерными даже для не избалованных экономическим чудом англичан.

И тем не менее ни сама Тэтчэр, ни ее ближайшее окружение даже в мыслях не допускали возможности отказа, пусть временного, от разработанной ими стратегии.

Среди ряда британских "тэтчероведов", особенно придерживающихся центристской ориентации, стало едва ли не общим методом утверждение о том, что первые годы пребывания Тэтчэр у власти не ознаменовались ничем таким, что позволяло бы говорить о проведении в этот период последовательной стратегической линии, нацеленной на реализацию приоритетов нового консерватизма [225] .

Подобного рода вывод не учитывает всей сложности и противоречивости процесса "тэтчеризации" Британии, который не был и не мог быть одномоментным.

В свете всей истории тэтчеристского правления (включая и период оппозиции) представляется целесообразным рассматривать феномен тэтчеризма как прошедший различные стадии, отличающиеся немалым качественным своеобразием. С момента прихода партии к власти начинается новый этап становления тэтчеризма как особой разновидности политического лидерства и политической практики, не имеющей аналогов ни в современной, ни тем более в более отдаленной истории Британии. Описанные выше меры по модификации системы власти премьера и правительства явились важнейшей составной частью "тэтчеристской революции", о которой британские политологи чуть ли не в один голос заговорили чуть позднее.

В первые же недели и месяцы работы нового парламента правительство провело через него законы, резко снижающие налоги с высоких доходов и прибылей, добилось отмены контроля над ценами и дивидендами. Было положено начало мерам по приватизации некоторых находящихся в ведении государства компаний и корпораций. В целях борьбы с инфляцией был введен режим жесткой экономии государственных средств на социально-экономические цели. Несмотря на глубокий экономический спад, бюджеты, предложенные парламенту летом 1979 и особенно весной 1980, 1981 гг., носили ярко выраженный монетаристский характер. Традиция искусственного стимулирования потребительского спроса и инвестиций в промышленность путем снижения учетной ставки и увеличения государственных расходов была решительным образом отвергнута.

Как мы увидим ниже, Тэтчэр не удалось выдержать на все 100% выработанные в оппозиции подходы, и в ряде существенных моментов она вынуждена была от них отступить. Тем не менее ориентация на жесткую экономию государственных средств, на минимальное вмешательство в социально-экономические процессы упорно сохранялась, и это, естественно, не могло не вызвать соответствующей реакции со стороны тех, кто так или иначе чувствовал себя ущемленным.

Несмотря на спад рабочего и профсоюзного движения после "горячей зимы" 1979 г. и отсутствие активных действий с его стороны, социальная напряженность в стране нарастала. Все чаще появлявшиеся в печати, по радио и телевидению репортажи о безысходном, отчаянном положении лиц, оказавшихся без работы, особенно из числа здоровых и сильных молодых людей, были лишь одним из наиболее очевидных симптомов растущего социального неблагополучия и быстро накапливавшегося недовольства, которое в той или иной форме должно было прорваться наружу. Правда, случилось это не сразу, и в течение целых двух лет после выборов страна жила внешне спокойной жизнью. Зато события, которые произошли летом 1981 г., отпечатались в памяти многих англичан не с меньшей силой, чем события "жаркой зимы" 1979 г.

Эпицентром протеста стали упомянутые выше бедняцкие городские кварталы крупных городов, включая Лондон, Манчестер, Бирмингем, Ливерпуль и некоторые другие. Внезапно, словно по какому-то сигналу, их буквально захлестнула волна необузданных молодежных бунтов, особенностью которых явилось полное отсутствие какого-либо организованного начала. Хотя главным объектом атак молодых бунтарей явилась полиция, происходило это не потому, что участники выступлений (в основном это была безработная и полубезработная молодежь) сознательно стремилась к подрыву основ существующих порядков, но прежде всего потому, что в силу своих обязанностей полиция пыталась остановить волну погромов, грабежей, поджогов и восстановить порядок. Основной потерпевшей стороной были владельцы расположенных в этих кварталах лавочек и магазинов, а также оказавшихся на улицах автомашин, другого имущества. Но опять-таки не в силу какой-то особой ненависти к ним, а по той простой причине, что имущество это оказывалось наиболее доступным для агрессивных действий и на нем можно было как-то вымещать обуревавшие толпу страсти.

Поскольку среди "бунтарей" было немало цветной молодежи, некоторые органы печати пытались вначале квалифицировать эти вспышки насилия как чисто расовые. Однако участие значительного числа белой молодежи побудило вскоре практически всех наблюдателей признать преимущественно социальной характер протеста.

Бунты 1981 г. нанесли серьезнейший удар по престижу правительства и его главы. Но одновременно они продемонстрировали и весьма низкий потенциал активного общественного противодействия политике правительства. Никакой цепной реакции они не вызвали. Напротив, дикий, необузданный, нецивилизованный характер поведения их участников вызывал у большинства англичан осуждение, симпатии же скорее оказывались на стороне стремившейся навести порядок полиции и владельцев разгромленного или разграбленного имущества. Становилось очевидным, что цивилизованные формы протеста, по крайней мере на этапе кризисного развития 70-х - начала 80-х годов, исчерпали себя и что опасность "больших волнений" правительству не угрожает.

Тем не менее сигнал тревоги прозвучал, причем не только с этой стороны. На фоне драматических событий лета 1981 г., а в какой-то мере и под их влиянием стала быстро расти и принимать угрожающие размеры для Тэтчэр и тэтчеристов и до того достаточно высокая волна общего недовольства политикой правительства и его главы. 1981 год стал годом рекордной непопулярности консервативного правительства и консервативной партии. До беспрецедентно низкой отметки упал и уровень популярности премьер-министра [226] . По уровню поддержки избирателей консервативная партия оказалась позади не только соперничавшей лейбористской партией, но и возникшей весной 1981 г. коалиции (Альянса) центристских партий, т.е. либералов и отколовшихся от лейбористов социал-демократов [227] . Партии Альянса одержали в 1981 г. Ряд сенсационных побед на дополнительных парламентских выборах, а их поддержка избирателями, судя по данным опросов, нередко превышала сорок процентов. И хотя инициаторы и создатели Альянса замышляли его как альтернативу ушедшим далеко влево лейбористам, его успехи на выборах и в обретении популярности одерживались, особенно в начальный период его существования, главным образом за счет консерваторов.