Конечно же, различия между всеми тремя нетрадиционными лидерами объясняются многими другими причинами, главная среди которых - веяние времени, те настроения, которые в каждый данный период преобладают или начинают преобладать в обществе. Именно этот дух времени стимулирует у политиков одни черты и подавляет или оставляет на заднем плане другие. В обстановке демократии и здорового политического соперничества он выводит на авансцену тех из них, которые в данный момент в наибольшей степени способны выражать его. Правда, как показывает опыт той же Британии, происходит так далеко не сразу и не каждая политическая фигура оказывается в нужный момент на своем месте.

Конец 80-х годов, знаменовавшийся исчерпанием позитивного заряда тэтчеризма, потребовал новых подходов и новых людей, и длившийся около двух лет период политической неопределенности завершился новой драматической сменой первого лидера государства. Подавляющему большинству наблюдателей, да и простых англичан, стало ясно, что "эра Тэтчер" закончилась, и в жизни страны наступает новый период. Справедливость этой оценки подтверждалась отнюдь не только и не столько контрастом между старым и новым лидером и премьером, но и главным образом тем, с какой удивительной быстротой эпизод смены власти отошел в разряд событий "исторических". Уже в начале декабря, словно по команде, уходят с полос газет и еженедельников репортажи и статьи, посвященные этому эпизоду. Почти прекращаются и споры о том, была ли Тэтчер "свергнута" или не была, во благо или во вред для нации ее уход.

Автору этих строк довелось в первой половине декабря 1990 г. несколько дней провести в Лондоне, побеседовать с рядом ученых и журналистов-консерваторов, побывать в штаб-квартире партии, и Исследовательском отделе. И первое, что бросилось в глаза, - это почти полная утрата интереса у моих собеседников к событиям, которые буквально лихорадили партию и страну всего неделю-другую назад. В вестибюле Центрального бюро был выставлен большой, примерно метр на метр фотопортрет улыбающегося Джона Мейджора. Имя Тэтчер, ее фотографии фигурировали в изобилии, но лишь на обложках находящегося тут же, в глубине вестибюля киоска с пропагандистской и иной консервативной и околоконсервативной литературой. Из беседы с сотрудниками Исследовательского отдела я вынес твердое впечатление, что для них Тэтчер и тэтчеризм - это уже вчерашний день, тогда как им нужно думать о дне сегодняшнем и завтрашнем. Их настроение я выразил бы типичной английской формулой - "бизнес как обычно" ("business as usual").

Но если "эпоха Тэтчер" закончилась, то что наступает после нее? Во многом это зависело от личности, взглядов и убеждений нового премьера, его качеств как государственного деятеля.

То обстоятельство, что Мейджора безоговорочно поддержала М. Тэтчер, к тому же заявившая, что она видит свою будущую роль в качестве "хорошего водителя на заднем сиденье", дало повод официальному представителю лейбористской партии утверждать сразу же после его избрания, будто "он ни больше ни меньше, как ее "марионетка", "серое подобие Тэтчер в брюках" [369] .

С другой стороны, среди оценок, которые давала пресса Мейджору в первые дни его премьерства, было и немало таких, как "Мейджор-метео-рит", человек "выдающихся способностей", "внушающий восхищение новый премьер-министр". Однако чаще всего все же употреблялся эпитет "серый", который буквально прилип к Мейджору в эти критические дни. И хотя он вроде бы соответствовал его седеющей шевелюре, употреблялся он совсем в другом, уничижительном смысле (английское слово "grey", может употребляться и как синоним слова "серость" в русском языке). На фоне яркой и не оставляющей никого равнодушным М. Тэтчер спокойная, уравновешенная и неизменно корректная манера поведения и общения нового премьера действительно выглядела заурядной и малоинтересной. Явно проигрывал Мейджор в такого рода сравнении и с Хезелтайном, стиль поведения которого скорее походил на "тэтчеристский".

Заметим, что подобного рода характеристика менее всего говорит о политическом лице нового премьера. Между тем именно оно, равно как и политическое лицо кабинета и правительства в целом, определяло глубинную сущность перемен, происходивших после отставки Тэтчер.

На ключевые посты в новом кабинете министров были назначены деятели скорее поеттэтчеристского, чем тэтчеристского толка. На пост министра окружающей среды, в компетенции которого находятся в числе прочих и вопросы местного самоуправления и местного налогообложения, был назначен М. Хезелтайн, получивший к тому же полную свободу рук для подготовки предложений по пересмотру фатального для партии "подушного налога". Другим важным изменением в кабинете было назначение одного из наиболее решительных противников неолиберальной социально-экономической политики Тэтчер Кристофера Паттена новым председателем партии.

Как писал "Экономист", назначение молодого, способного и имеющего репутацию независимого политика на этот пост вызвано не столько далеко неблагополучным состоянием партийных дел и финансов (долг партии оказался равным 9 млн. ф.ст.), сколько стремлением Мейджора обновить имидж партии, сделать ее более открытой современным идеям и тем самым привлечь избирателей, которые хотели бы видеть ее отличной от той, каковой она была при Тэтчер. Одновременно Мейджор, видимо, рассчитывал и на значительно более продуктивную исследовательскую работу в партии, и в частности на то, что Паттен сможет как бывший директор Исследовательского отдела, который при Тэтчер фактически утратил свое собственное лицо, вновь превратить его в эффективный "мозговой трест" партии.

Еще одним новым назначением Мейджора было предоставление важнейшего поста министра финансов Норману Ламонту - политику не самого высокого ранга, но занимавшему важный пост в министерстве финансов. Это назначение объясняли прежде всего тем, что Мейджор хотел оставить за собой выработку и принятие наиболее ответственных решений в данной сфере. Немалую роль сыграло и то, что именно Ламонт явился инициатором и организатором кампании за избрание Мейджора, причем начал он ее фактически еще до того, как последний официально выдвинул свою кандидатуру.