Кое в чем, однако, Мейджор пошел на уступки тэтчеристам. В частности, под их прямым нажимом он переместил Т. Рентона с влиятельного поста главного парламентского организатора партии на пост рядового министра, а важный пост министра торговли и промышленности был предоставлен твердому тэтчеристу.

В целом же уход самой Тэтчер, а до нее Н. Ридли, а также добровольная отставка одного из наиболее влиятельных ее единомышленников С. Паркинсона, равно как и выдвижение на ключевые посты в кабинете упомянутых выше лиц, придали кабинету облик, существенно отличавшийся от того, каким он был при М. Тэтчер. Как писал, оценивая все эти перемены, "Экономист", правительство Тэтчер умерло, ему на смену приходит правительство Мейджора [370] .

Примечательно, что институт политических советников, игравший при Тэтчер крайне важную роль, утратил после ее отставки свое особое положение, поскольку Мейджор с самого начала взял курс на повышение роли высших государственных служащих, с которыми у него в бытность главой основного экономического ведомства уже установились весьма конструктивные отношения. Деполитизировалась и вся система принятия решений, что не в последнюю очередь происходило в результате решительного отхода Мейджора от практиковавшегося Тэтчер "президентского" стиля проведения заседаний кабинета и возвращения к коллегиальности в деятельности и кабинета и правительства в целом.

Отход нового правительства от жесткого тэтчеристского курса подтверждался и публичными заявлениями главы кабинета. Уже в своей первой речи в парламенте в качестве премьер-министра он, хотя и в крайне осторожной форме, заявил о необходимости конструктивного подхода к процессам европейской интеграции, сделал упор на задачах улучшения системы образования, прочих государственных социальных услуг. В другом своем выступлении он отверг саму идею "второсортности" государственной системы социальных услуг, которая фактически лежала в основе тэтчеристской философии "свободы выбора".

Конечно же, вряд ли была права газета "Файнэншл таймс", заявившая сразу после его избрания, что он предстает перед британцами как "символ бесклассового консерватизма" [371] . И тем не менее его отношение к "социальному государству", оценка роли этого последнего как инструмента сплочения нации, преодоления ставших чрезмерно резкими социальных контрастов были принципиально иными, чем у Тэтчер" [372] .

Несмотря на свои связи с банковскими кругами Сити, кстати решительно поддержавшими его кандидатуру, Мейджор стал проявлять гораздо большую озабоченность ухудшением позиций обрабатывающей промышленности в начале 80-х годов, чем это делала Тэтчер. За год пребывания на посту канцлера казначейства он установил деловые отношения с основной предпринимательской организацией страны - Конфедерацией британской промышленности, что снизило уровень ее критики в адрес правительства [373] .

Не означает ли все это, что Мейджор после своего избрания на пост лидера партии неожиданно превратился из тэтчериста едва ли не в "антитэтчериста"? Представляется, что такого рода выводы очень упрощали бы ситуацию, а где-то и искажали бы ее. Ибо, как уже было показано выше, несмотря на свои дружеские отношения с Тэтчер, Мейджор отнюдь не был даже в начале своей партийной и правительственной карьеры человеком, который бы лишь говорил: "Да, премьер-министр" [374] .

Победив на выборах лидера и автоматически заняв пост премьер-министра, Джон Мейджор и правительство в целом тем не менее не могли не испытывать ощутимого дефицита легитимности. Не получив мандата от избирателей, они оставались лишь преемниками Тэтчер и ее правительства, по крайней мере формально связанными обстоятельствами предвыборного мандата 1987 г.

При всем том правительство отнюдь не стремилось приблизить дату выборов и даже всячески ее оттягивало. Главной причиной тому была низкая популярность консерваторов, которую, конечно же, нельзя было преодолеть в одночасье. Необходимо было убедить избирателя в том, что это уже другое правительство, способное более чутко прислушиваться к настроениям масс, влить свежую струю в политику партии и укрепить ее единство. Сделать это было далеко не просто, тем более что до истечения срока полномочий парламента оставалось совсем немного времени - всего полтора года.

Сознавая, что добиться чего-либо существенного за столь короткий период невозможно, правительство и вместе с ним и партийный истеблишмент сделали главный упор на усилиях преимущественно пропагандистского плана. Ни в коей мере не становясь в позу критиков Тэтчер и тэтчеризма и умело обыгрывая их достижения и успехи, они в то же время стремились убедить избирателя в своей приверженности к большей социальной справедливости и способности создать эффективные и соответствующие самым взыскательным требованиям системы социальных услуг. Почти сразу же после занятия поста премьера Мейджор заявил о твердой решимости заменить "подушный налог" более приемлемой для населения системой местного налогообложения. Спустя примерно год, в октябре 1991 г., правительство вошло в парламент со своими предложениями на этот счет, отчасти вернувшись к прежней системе, но сделав ее более рациональной и увязанной не столько с собственностью, сколько с доходом.

Заметно изменилась и официальная ориентация в области европейской политики. Сохранив критический настрой против "федеральной" Европы, правительство в то же время заняло более конструктивную позицию по отношению к экономической и отчасти политической интеграции.

Если акцент на социальную справедливость и обновление сферы социальных услуг помогал упрочить позиции правительства среди широких масс реальных и потенциальных сторонников партии, то поворот в европейской политике вносил успокоение в те влиятельные круги бизнеса и политического истеблишмента, которые были обеспокоены изоляционизмом Тэтчер и других"евроскептиков".