Она поспешила за ним, испугавшись вдруг, что он может исчезнуть, оставив ее одну.

Маркиз шел, вытянув вперед руки – путь себе им приходилось прокладывать чуть ли не на ощупь.

– Почва здесь сухая, – сказал наконец маркиз. – Пожалуй, здесь и расположимся. Все равно ничего удобнее, чем теперь, нам не найти.

Он присел, ощупал землю вокруг себя и удовлетворенно сообщил:

– Здесь даже есть опавшие листья, которые можно подложить под себя.

– То есть мы устроимся со всей мыслимой роскошью, – усмехнулась Лукреция.

Ей вдруг показалось забавным, что маркиз, при всем своем богатстве, владея таким великолепным поместьем, как Мерлинкур, и она, с ее-то несметным состоянием, копошатся в палой листве в лесу, во Франции. Они рады найти ствол упавшего дерева, на который можно опереться спиной, и рассуждают, как уютно устроятся они здесь на ночлег.

Маркиз выпрямился и стал снимать сюртук.

– Что вы делаете? – спросила Лукреция.

– Наденьте его, а то вы замерзнете, – велел он.

– Но я не могу взять ваш сюртук! – воскликнула она.

– Это еще почему?

– Я не хочу, чтобы вы простудились.

– Вы серьезно? – осведомился маркиз. – Настоящая леди не подумала бы отказаться, посчитав это само собой разумеющимся.

– Значит, я не настоящая леди. К тому же моя одежда достаточно теплая.

– Я не стану с вами спорить, – сказал маркиз. – И еще: надеюсь, вам достанет здравого смысла понять: чем теснее мы прижмемся друг к другу, тем теплее нам будет.

– С этим я спорить не буду, – согласилась она, накидывая на себя сюртук, который подал ей маркиз.

Потом он помог ей найти в темноте место, где можно было присесть. Спиной она прислонилась к стволу упавшего дерева, а ноги вытянула перед собой.

Она была к нему так близко! Лукреция не могла видеть маркиза, но слышала его дыхание. А если она поворачивала голову, то касалась его плеча щекой.

Устроившись, она спросила:

– Как вы думаете, нам удастся выбраться?

– Проклятье! Мы сделаем все, что сможем! – воскликнул маркиз. – Но конечно, как и все в жизни, исход дела будет зависеть от везения.

– Ваше везение пошло в поговорку!

– В прошлые экспедиции мне приходилось беспокоиться только о себе.

Последовала пауза. Наконец Лукреция нарушила молчание:

– Вы все еще на меня сердитесь?

– Я был взбешен, – секунду помедлив с ответом, признался маркиз. – Но трудно сердиться на женщину, которой хватило изобретательности спасти нас обоих и избавить от допроса, который мог оказаться опасным для нас.

Лукреция вздохнула с облегчением. По тону маркиза она поняла, что его гнев если и не прошел без остатка, то, по крайней мере, остыл.

– А вам кажется, что этот майор Леклу, кто бы это ни был, действительно счел бы нас подозрительными?

– Я уверен, что он бы нас не отпустил, – ответил маркиз. – Французы одержимы мыслью, что у англичан всюду есть шпионы. Я предполагаю, что наши шансы уберечься от тюрьмы были просто ничтожны.

– И что же нам теперь делать? – спросила Лукреция.

– Сделаем все возможное, чтобы добраться до яхты. Капитан подойдет к другому берегу полуострова, в то место, где я велел ему меня ждать, если что-то пойдет не так. Вопрос лишь в том, как нам туда добраться.

Лукреция вздрогнула.

– Вам что, холодно? – спросил маркиз.

Обняв Лукрецию одной рукой, он крепко прижал ее к себе. Теперь ее голова лежала у него на плече.

На нем была лишь холщовая рубашка. Лукреция чувствовала, как ровно бьется его сердце. Этот звук, казалось, убедил ее: бояться нечего. Каким-нибудь сверхъестественным образом маркиз спасет их обоих. Ведь прежде ему все удавалось, получится и теперь!

«Если я подниму голову, то мои губы окажутся около его губ», – подумала Лукреция.

Воспоминание о поцелуе в темном сарае вновь вызвало у нее такой приступ волнения, что она затаила дыхание.

– Вы позволите выразить вам мою благодарность? – мягко спросил маркиз.

– За что?

– За ту ловкость, с которой вы умудрились вывести из игры двух французов. Должен признаться, вы действовали весьма профессионально!

– Вначале, войдя в комнату с офицером, я решила, что у меня есть только один выход – зарезать его, – призналась Лукреция. – Но ножи там были старые и тупые. Я поняла, что у меня не хватит сил даже проткнуть его мундир.