Даша опьянела, клюет носом. Дочка отводит ее в соседнюю комнату и укладывает спать. Мы с Валерием встаем. Одно из наших правил запрещает ночевать в доме с молодыми женщинами. Лена предлагает нас проводить.

Валерий 3/4 ледоколом спереди, мы в фарватере трогаемся в путь. Я рассказываю Лене, как мы с ее мамой однажды разучили «Балладу о прокуренном вагоне» Александра Кочеткова. Эта баллада на листочках, в окопах, перед боем переписывалась солдатами Отечественной войны. Для кого-то она стала молитвой, для кого-то последней надеждой, но для всех 3/4 откровением любви. Читали мы с Дашей это стихотворение в стройотряде и «на картошке» со сцены по ролям. Например, я произносил:

«А если я безвестно кану? —

Короткий свет луча земного.

А если я безвестно кану

За млечный пояс, в звездный дым?»

Даша отвечала:

«Я за тебя молиться стану,

Чтоб не забыл пути земного.

Я за тебя молиться стану,

Чтоб ты вернулся невредим...»

И горло ее перехватывали рвущиеся наружу рыдания. Она умолкала, борясь с собой не всегда успешно… Тишина повисала в зале. Публика замирала в напряженном ожидании. Люди чувствуют искренность… И были аплодисменты. Бурные и продол­жи­тельные.

Вспоминаю, как на студенческой пирушке сидим на третий день «праздника». Мы отравлены алкоголем, оглушены рок-музыкой, опустошены до предела. Но мы считаем себя приобщенными к чему-то великому, элитарному, выше обыденной серой жизни. На наших опухших физиономиях, в наших небрежных жестах 3/4 жуткая многозначительность. Но в душе-то вакуум, высосанность… Нас обокрали, из нашего дома вынесли все родовые ценности 3/4 а мы, пьяные бедолаги, этого не заметили.

Но, слава Богу, Русь Святая восполняла ущерб. О, она, родимая, умеет возрождать из дымящихся руин, из полной разрухи! Вдруг вспоминает русский человек, как слепенькой своей бабушке читал Евангелие… Как в церковь забредал, якобы полюбоваться иконами, а на самом деле, подсознательно искал Правду, Опору, вечную жизнь. Вспоминались вдруг огромные русские просторы… Простота и жертвенность русских людей, не толпу, но свой народ… Даже книги наших безбожных писателей наполнены поиском смысла жизни, ожиданием Откровения… И в смертельной опасности русский вопит: «Господи, помилуй!», «Господи, за что?», «Прости, Господи!». Этот извечный поиск смысла жизни, порой изматывающий, запутанный, смертельно опасный! Но без этих исканий ты вроде и не русский, и не человек…

3/4 Вот что, Леночка, 3/4 я останавливаю девушку и гляжу в черноту ее зрачков. 3/4 Мы с Валерием не в отпуске, как думает мама. Мы странничаем. Это такой образ жизни, когда человек полностью предается на волю Божию. Господь нас ведет, кормит, дает кров, сводит с разными людьми. И вы с мамой не случайно появились на нашем пути. Так, значит, нужно.

Я замолкаю, мысленно произношу молитву. Девушка доверчиво смотрит на меня «Дашиными» глазами из моей юности.

3/4 Мы с твоей мамой любили друг друга. Это была чистая любовь-дружба. Сейчас, наверное, вашему поколению и представить трудно, что можно было годами ухаживать за девушкой и не трогать ее. Кстати, именно так мы и распознавали тогда настоящую любовь, настоящих девчонок. Сейчас не важно, почему мы расстались. Важно другое. Она очень многое мне дала 3/4 сердце свое. Пусть на время, но это было прекрасно, и я благословляю каждую минуту, проведенную с ней. Мы были молоды, счастливы, искренни, бедны материально, но невообразимо богаты душевно. И ничего, кроме любви, у нас не было. Это потом пришли размолвки и прочее. Несколько раз она меня спасала от отчаяния, от тоски, от холода 3/4 в конечном счете, от смерти.

(«…С любимыми не расставайтесь!

Всей кровью прорастайте в них…»)

Я все эти годы чувствовал, что должен ей. Знаешь, это тяжелое чувство, когда нужно отдать долг и нечем. Так вот сегодня мне представился случай это сделать. Пусть чисто символически. Вот, возьми, 3/4 протягиваю девушке золотую цепь. 3/4 Мне она не нужна. Я ушел из мира, где это имеет ценность. А вам поможет.

Девушка автоматически берет цепочку и рассматривает ее.

3/4 Но ведь она стоит огромных деньжищ, 3/4 громким шепотом произносит она.

3/4 Хватит на покрытие долга, может, еще и останется. Неважно. Спрячь и послушай меня. Я обязан тебе кое-что рассказать.

Лена всхлипывает и по-детски трет глаза кулачками. Я глажу ее волосы ладонью. Мы садимся на скамью под огромной плакучей ивой. Девушка несколько раз глубоко вздыхает и успокаивается.

3/4 А я помню вас, дядя Тихон, по фотографиям. Только сразу не узнала. Там у вас волосы длинные и бороды нет. Мама иногда мне показывает альбом. Она вас тоже до сих пор помнит и, кажется, любит. Вы простите ее, что она… выпила лишнего.

3/4 Ничего страшного, Леночка. Не нам с тобой ее судить. Все мы через это прошли. Ты только послушай меня, пожалуйста. Это серьезно. Ты готова?

Девушка кивает. Я собираюсь с мыслями, бездумно разглядывая заросший высокой травой и кустарником грязный сквер, и молюсь. Валерий невдалеке тоже сосредоточенно перебирает свои четки. Каким-то образом явственно ощущаю молитвенный покров. Время суетное упраздняется. Наступает время истины.

3/4 Когда-то и я жил так, как вы с мамой. Мне казалось, что жизнь беспробудно тосклива и бессмысленна. Единственно, что имело смысл 3/4 это деньги. Но наступило время, и у меня стали водиться большие деньги. Сначала я наслаждался, пил-ел, одевался, ездил на иномарках… Но и деньги со временем надоели. Потому что они не давали ответа на главный вопрос в жизни человека 3/4 зачем я живу и что будет со мной после смерти. Дело в том, что зарабатывая большие деньги, почти всегда имеешь дело с бандитами и понимаешь, как мало стоит жизнь человека в этой среде. И в таких ситуациях, когда тебе грозит опасность, начинаешь задумываться о смерти. В те времена мне приходилось часто бывать на похоронах. Кого убивали, кто умирал от нервного напряжения: инфаркты, инсульты, пьянство… Заходил я в церковь, ставил свечки.

3/4 Дядя Тихон, мы с мамой тоже иногда заходим в церковь и тоже свечки ставим, 3/4 жалобно произносит девушка. Я киваю и продолжаю:

3/4 Но однажды довелось мне попасть на литургию. Помню, стоял я тогда, потеряв ощущение времени, совершенно увлеченный службой, ее красотой и величием. Потом стал приходить в церковь чаще. И всегда находил там успокоение. А однажды меня потянуло на исповедь. Как-то вот так, неосознанно. Я встал в очередь, оглянулся, увидел, как сосредоточенны люди, как серьезно они к этому относятся. Некоторые даже плачут рядом со священником. Короче, в тот день я впервые исповедался. Неумело, скомканно, без подготовки, волнуясь, как школьник на экзамене 3/4 но исповедался. Помню, вышел я из церкви, а на улице птицы поют, небо голубое, солнце светит! Но самое главное, что в душе я впервые ощутил легкость, свет, какое-то необыкновенное освобождение. Поверишь ли, весь месяц после этого был одним большим днем счастья. Жизнь наконец-то обрела смысл. Там, за горизонтом, вспыхнул вечный свет! Как голодный — на роскошный богатый стол, заставленный яствами, набросился я на церковные книжки. Читал запоем, везде, где можно, жалея время на сон. Передо мной открывался новый мир, новая жизнь, совершенно другие, незнакомые ценности…