— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что вы находитесь в зависимости от него.

— Я никому ни копейки не должен.

— Моральный должник. Да и материальный. Вы это знаете не хуже меня. Вот полученные мною сегодня утром результаты ревизии. В них — все. Выявились и приписки, и недовоз леса порту. И пересортица хлыстов. И даже дом, отстроенный вами в Астрахани. Куда вы отправили немалое количество леса. Правда, дом вы продали в прошлом году, когда ездили в отпуск на материк. Круглую сумму выручили. Соответственно выросла сумма на вкладе. А отгрузить этот лес, да и отбирать его для вашего дома помогал вам человек, которому вы покупали билет и отдавали свой паспорт. Он был в курсе ваших дел, всей вашей жизни. И вы боялись его. У вас аппетит, а у него — запросы. И он потребовал компенсации за свое молчание. Лес, отправленный на дом, вы провели нестроевым. Дровами. Но зачем же дрова — на материк отправлять? Ревизия и проследила путь этих кубометров и загадочного вагона. Хороший дом отстроили. Ничего не скажешь. На катер для плотогонов не нашлось. А на дом… Хотя какое вам дело до катера. В нем вам не жить. Приписки давали премии. А из них — половина ложилась к вам на стол. Дом затрат требовал. И немалых. А о них знал и тот, кто получил от вас паспорт и билет.

— Прямо, как в анекдоте! Да неужели вы меня за афериста какого- то принимаете? Чем вы можете доказать ваши слова.

— Повторяю. Актом ревизии, который я получил сегодня утром. В нем — о доме, о материалах. О прочем же — я сам узнал.

— Откуда вы взяли официантку? Вы хотите скомпрометировать меня!

— Не я, вы сами себя скомпрометировали. Я вам говорил, что она неоднократно звонила в гостиницу. Назвалась и оставила номер, по какому просила позвонить. Я с нею беседовал. И, как видите, уточнил ваше времяпрепровождение. О покупке билета — я вам сказал. Так где анекдот?

— Я никому не давал паспорт.

— Тогда объясните, зачем летали на материк?

— Не ле тал .

— Но ведь билет не сдан. Он использован. И не говорите, что вы его потеряли. С билетом, но без паспорта пассажира не подпустят к самолету. Ни вас, ни любого другого.

— Никакого билета я не брал!

— Вот протокол опознания вашей личности по фотографии дежурившим в это время в комнате милиции сотрудником.

— Ну и что, он мог спутать меня.

— Опознала вас и кассир, продавшая билет. Тем более, что вы, кажется, приглашали ее на этот вечер в ресторан. Но потом не пришли по забывчивости. А она помнила. Потому спутать вас с кем-то другим — не могла.

— Женщин я люблю, что скрывать. Они — моя слабость. Но кто из мужчин не терял из-за них голову? Все мы — немного их жертвы.

— Да, но по вашему билету вылетал мужчина. И голову вы потеряли на этот раз не из-за женщины. Не они тому виною.

— Ох, и въедливый вы человек, право. Какой-то дом! Да, у меня на материке отцовский дом действительно был. Продал я его. Как единственный наследник. Поскольку жить в Астрахани не собирался.

— Да, дом действительно был. Вы его продали десять лет назад. А новый — в прошлом году. И, если б не он, не пришлось бы паспортом откупаться. Насел Беник. Шантажировать стал.

— От него никакими уговорами не отделаешься. Но паспорта я ему не отдавал.

— А чем откупились? — не отставал Яро во й.

— Не откупился. Пригрозил. Он и отстал.

— А с чем прис т авал?

— Да со всякой чепухой.

— Какою именно?

— Просил, чтоб я его на несколько дней… забыл.

— Как — это?

— Ну забыл, вроде его у меня и не было.

— Зачем?

— Бабу завел.

— Где?

— Их у него, как у кота в марте. Не счесть. Кобель редкий. Какую не лапал? Всех! И откуда столько прыти! Не молодой уже, а на всех его хватает.

— А ради какой забыть просил?

— Мало ль у него красоток? Если их всех, его краль, в ряд поставить, он по ним в Москву мог спокойно дойти. С самого Сахалина. Что ни ночь, то новую бабу по камышам тискает. Всех, девок в селе перепортил. Не мужик — черт. Откуда столько силы, берется? За ночь по три-четыре штуки имеет. Прямо зависть берет, — наглел Свиридов, выйдя на менее опасную, как ему казалось, тему.

— Ну, а почему «забыть», да еще на несколько дней? — напомнил Яровой.

— А черт его знает.

— Ладно, Свиридов, давайте по порядку. Когда он вам сказал, чтоб вы его забыли на несколько дней?

— Зимою.

— А конкретнее?

— В феврале.

— Причину как объяснил?

— Так понятно и без слов. У него, у шельмы, одно на уме — баб потискать. Говорят, что у некоторых баб бывает половое бешенство, так вот у Беньки оно — на сто раз помноженное.

— Ну, а почему на несколько дней?

— Видать, какая-то несговорчивая попалась. Он и решил обломать.

— Ладно, хватит сальничать, — поморщился Яровой и спросил: — Что вы ему на это ответили?

— Пригрозил.

— Чем?

— Сообщить куда следует.

— А он?

— Отстал.

— А билет? Вы кому его удружили?

— Не знаю, о чем вы это, не покупал я билет в аэропорту нынче. Не ездил никуда. Никакого паспорта никому не отдавал. Зачем мне рисковать своим положением? Ведь я не молод, чтоб на такое пойти, а потом начинать все сначала.

— Страх заставил. Страх быть изобличенным во всех махинациях, вот и согласились. Деваться некуда стало. А Беник — клещ не только со своими, а и вас крепко в руках держал. Все время вы под напряжением жили. Так все ж, как вы согласились отдать паспорт свой? Под процент, под молчание или за услугу?