— Отчего же?

— Здесь я сам себе хозяин. Никто в уши не жужжит. Работаю — сколько влезет. И куда ни глянь — ни соседей, ни пересудов. Одни владенья. Только знай успевай всюду!

— А удобства? — не унимался Яровой.

— Як ним непривычный. Обхожусь.

— Вот видите…

— Так то я. А Юрка — ребенок.

— Ему мужчиной надо становиться.

— Успел бы. Куда спешить.

— А медлить нельзя.

— Тайга наша с любого мальчонки такого мужика сделает, что никакой науке за нею не угнаться. Она ко всему приноровит и сердце в нужную сторону повернет, и мозги, коли надо — вправит. Краше любой науки. Она ведь тоже не с облаков, от земли пошла, от ней взяла корни и жизнь. Отсюда— с земли, с лесу, все свое начало берет. А Юрка корни тех наук с самого сызмальства познавал. Своими руками. Ему ведь только чуть грамотней надо было стать. Вот и все.

— Нет, отец, Юрию, кроме знаний тайги, а они, несомненно, большое подспорье, в настоящую жизнь выходить пора.

— То-то меня и печалит.

— Почему?

— Редко видеться станем.

— Это не беда.

— Кому как.

— Вам, отец, радоваться надо.

— Чему?

— Внук нужным человеком станет.

— Эка важность!

— А что?

— Кто тайгу кидает, тому добра не бывает. В новой работе забудет тайгу. Уйдет она с его сердца. И опустеет оно. Сердце покуда любит дело — живет…

— Он новую работу полюбит.

— А за что?

— За смысл! За результаты.

— Эх, не знаю. Только трудно ему будет. Он ведь плохих людей не видел. А жизнь всякое подсунуть может.

— Вот, чтоб не было ничего плохого, и нужны в жизни следователи. И такие, как ваш Юрий.

— Хм.

— Да и вы. Хочу вас попросить об одной услуге.

— Меня? — удивился лесник.

Аркадий рассказал, что в скором времени может потребоваться от лесника.

— Это я с удовольствием! Великим! — смеялся старик, согласившись сразу.

Под утро в зимовье вернулся Юрий. Продрогший, усталый, он еле держался на ногах.

— Фиаско! Крах! Невезение, — сказал он с порога.

— В чем дело? — обеспокоился Яровой.

— Провал!

— Что случилось?

— Заподозрили.

— Кого?

— Всех! Всех подряд.

— Расскажи все, — потребовал следователь.

— А что рассказывать? Говорить не о чем,

— Эмоции в сторону! Они встретились?

— Да.

— Сколько их было?

— Двое.

— Кто с Сенькой был? Тот же, или другой?

— Тот же. Я его сразу узнал. Он приехал на лодке. Крался, близ берега. На малом газу. Еле слышно. Когда подъехал, окликнул Сеньку.

— Как?

— Позвал так его: «Муха», ты здесь?»

— Что дальше?

— А ничего. Он позвал его в лодку и они переехали на другой берег.

— Что он говорил, когда звал?

— Что лягаши взяли «на мушку». Его. Сенька сказал, что у него двое «мусоров» крутятся. И уехали.

— Ты дождался возвращения Сеньки?

— Конечно. Они часа полтора говорили там.

— Что ж слышал, когда они подъехали? — торопил Яровой.

— Ничего. Сенька вылез и сказал: «До скорой». — И все?

— Да, все. Больше ничего. у

— Что ж. И это немало, — улыбался следователь.

Весь следующий день Яровой ходил с лесником по тому месту, где встречались Беник с Сенькой. Внимательно оглядывали местность. Что- то прикидывали, обсуждали вполголоса.

— Они не дураки. Вишь, место это глухое. Но подход— голый. Им не только люди, всяк зверь заметен, пробегающий мимо, — говорил лесник.

— Нет. Свет от луны идет с берега на реку. А не наоборот. Значит, тени не бывает. Изменить что-либо невозможно. Притащи мы с тобой корягу, Сенька тут же заметит. Не была и появилась. С чего бы вдруг? Вырыть яму? Но тоже увидит. Каждое дерево луной насквозь просвечивается. Каждый лист виден.

— А если под берегом? — предложил следователь.

— Тоже плохо. С лодки видно.

— Со света в тень? Но ведь можно под обрывом.

— Двоим. Да и то риск. А ты говоришь…

— Как же быть? — досадовал Аркадий.

— Все проще. Давай другой берег глянем. Второе их место, где Юрка указал, — предложил старик.

Лесник и Яровой переехали на противоположный берег.

— Вот здесь. Видишь? Под этими деревьями. Нам надо все оглядеть. Свет от луны идет с реки на берег. Значит, сам берег использовать нельзя. Каждая травинка на виду. Каждый куст, — говорил лесник.

— Но тогда мы им оставляем возможность убежать от нас, раз выход к реке свободен.

— В кольцо взять не удастся, — согласился старик.