Гарри взял клетку с Хедвиг, Молнию и рюкзак, в последний раз оглядел свою непривычно чистую комнату, затем неуклюже потащил все это в прихожую и пристроил возле нижней ступеньки. Быстро темнело, в сумерках прихожую заполонили тени. Так странно было стоять здесь в тишине, зная, что покидаешь этот дом в последний раз. Когда-то давно, когда Дурсли, уезжая повеселиться, оставляли его одного, часы, проведенные в одиночестве, приносили радость. Отвлекаясь только, чтобы стащить что-нибудь вкусное из холодильника, Гарри мчался наверх поиграть на компьютере Дадли или включал телевизор и щелкал по каналам в свое удовольствие. Эти воспоминания принесли с собой странное чувство потери, как если бы он вспоминал своего утерянного братишку.

— Не хочешь в последний раз взглянуть на этот дом? — спросил он у Хедвиг, которая по-прежнему была не в духе и прятала голову под крыло. — Мы уже никогда сюда не вернемся. Разве тебе не хочется вспомнить то хорошее, что здесь было? Вот, скажем, этот коврик. Сколько воспоминаний… Дадли вырвало на этом коврике, когда я спас его от дементоров… Получается, он был благодарен мне, несмотря ни на что, представляешь?.. А прошлым летом Дамблдор вошел в эту дверь…

Гарри на мгновение потерял ход мыслей, но Хедвиг не стала ему помогать и продолжала прятать голову под крыло. Гарри повернулся к двери спиной.

— А здесь, Хедвиг, — Гарри открыл дверцу под лестницей, — здесь я спал! Ты меня тогда еще не знала… Ух ты, как же здесь тесно, я и забыл…

Гарри оглядел ряды старой обуви и зонтиков, вспоминая, как просыпался тут каждое утро, упираясь взглядом в ступеньки над ним, чаще всего украшенные одним-двумя паучками. Это было задолго до того, как Гарри узнал, кто же он на самом деле, как именно погибли его родители и почему вокруг него часто случались странные вещи. Но он до сих пор помнил сны, преследовавшие его тогда: странные сны со вспышками зеленого света, а однажды — дядя Вернон чуть не разбил машину, когда Гарри упомянул об этом, — даже с летающим мотоциклом…

Внезапно где-то поблизости раздался оглушительный шум. Гарри резко выпрямился, приложившись макушкой о невысокий дверной косяк. Он замер на мгновение, а потом, отведя душу парочкой отборных ругательств дядюшки Вернона, метнулся на кухню, держась за голову, и попытался сквозь окно разглядеть, что происходит на заднем дворе.

Темнота вдруг покрылась рябью, воздух задрожал. Затем с негромкими хлопками, друг за другом, по мере того как спадали чары невидимости, стали появляться люди. Хагрид, сидевший на огромном мотоцикле с черной коляской, в шлеме и защитных очках, особо выделялся на общем фоне. Остальные волшебники слезали со своих мётел, двое — с тощих черных крылатых коней.

Распахнув дверь во двор, Гарри бросился наружу. Со всех сторон послышались приветственные возгласы, Гермиона обняла его, Рон похлопал по спине, а Хагрид спросил:

— Всё нормалек, Гарри? Готов ехать?

— Конечно, — отозвался Гарри, с улыбкой оглядываясь вокруг. — Только не думал, что вас будет так много!

— Изменения в плане, — проворчал Шизоглаз, держа в руках два огромных набитых мешка; волшебный глаз с безумной скоростью метался от темнеющего неба то к дому, то к саду. — Давай-ка укроемся где-нибудь, а потом все тебе объясним.

Гарри провёл их в кухню, где, смеясь и переговариваясь, они расселись по стульям, пристроились на начищенные до блеска тетей Петунией разделочные столы или просто прислонились к безупречно чистой бытовой технике: худощавый и высокий Рон; Гермиона, пышные волосы которой были заплетены в длинную косу; Фред и Джордж с одинаковыми улыбками; Билл, длинноволосый и покрытый шрамами; лысеющий мистер Уизли, лицо которого сияло доброжелательностью, а очки были слегка перекошены; Шизоглаз, потрепанный в боях, одноногий, его ярко-голубой волшебный глаз бешено вращается в глазнице; Тонкс, с коротко стриженными волосами ее любимого розового цвета; седеющий Люпин, у которого прибавилось морщин; стройная и восхитительная Флёр с длинными серебристо-белыми волосами; Кингсли, лысый и широкоплечий; Хагрид с всклокоченными шевелюрой и бородой, ему пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой об потолок; и наконец, Мундунгус Флетчер, маленький, грязный и жалкий, с выпученными глазками ищейки и спутанными волосами.

Гарри был безмерно рад им всем, даже Мундунгусу, которого во время последней встречи просто хотел задушить.

— Кингсли, я думал, ты охраняешь премьер-министра магглов? — спросил он через всю комнату.

— Одну ночь он может прожить и без меня, — ответил тот. — Ты гораздо важнее.

— Гарри, гляди! — привлекла его внимание Тонкс, присевшая на стиральную машинку. Она помахала перед ним левой рукой, на пальчике которой блестело кольцо.

— Вы поженились? — воскликнул Гарри, переводя взгляд с нее на Люпина.

— Жаль, что тебя не было с нами, Гарри, все было очень скромно.

— Это здорово, поздра…

— Ладно, ладно, у нас еще будет время наверстать упущенное, — рявкнул Хмури, перекрикивая гул голосов, и в кухне повисла тишина. Хмури бросил мешки на пол и повернулся к Гарри. — Дедалус, наверное, тебе уже сказал — пришлось отказаться от плана А. Пий Тикнесс перебежал нам дорогу, и возникла серьезная проблема. Он под угрозой ареста запретил подключать к этому дому каминную сеть, делать портключ или аппарировать сюда и отсюда. Это сделано, чтобы якобы защитить тебя от нападения Сам-Знаешь-Кого. Чушь полнейшая, учитывая, что с этим справляется и защита твоей матери. В действительности же он хочет помешать тебе безопасно покинуть этот дом.