Сейчас Снейп снова стоит в кабинете директора, кроме них там еще был Филеас Найджелус на портрете.

— Директор! Они разбили лагерь в том лесу! Грязнокровка…

— Не произноси этого слова!

— … ладно, эта девчонка Грейнджер упомянула это место, когда открывала сумку и я её услышал!

— Хорошо! Очень хорошо! — крикнул портрет Дамблдора, висевший прямо за креслом директора. — Теперь, Северус, меч! Помни, что его может взять только тот, кто храбр и действительно нуждается в нем… и он недолжен знать, что это ты дал ему его! Если Волдеморт прочтет мысли Гарри и увидит, что ты…

— Я понимаю, — коротко сказал Снейп. Он подошел к портрету Дамблдора и сдвинул его в сторону. За портретом оказалась небольшая ниша, из которой он достал меч Гриффиндора

— До сих пор не хотите сказать мне, зачем он нужен Поттеру? — спросил Снейп накидывая плащ поверх мантии.

— Нет, не хочу, — ответил портрет. — Он сам поймет что с ним делать. И, Северус, будь осторожен, они не обрадуются тебе после того, что произошло с Джорджем Уизли…

Снейп повернулся к двери.

— Не волнуйтесь, Дамблдор, — холодно сказал он. — У меня есть план…

И вышел из комнаты. Гарри вынырнул из Омута Памяти, и повалился на пол того же кабинета, из которого только что вышел Снейп.

Наконец-то, он знал правду… Лежа на полу лицом на пыльном ковре в кабинете, где как ему раньше казалось он узнавал секреты Победы, Гарри наконец понял, что он не должен был выжить. Его роль заключалась в том, чтобы спокойно прийти в распростертые руки Смерти. По пути он должен был избавиться от оставшихся связей с жизньюВолдеморта и когда, наконец, он встанет на пути Волдеморта, и не поднимет палочку чтобы защитить себя, все станет на свои места, и то, что должно было произойти ещё в Годриковой Лощине, свершится. Никто не будет жить, никто не выживет.

Его сердце неистово стучало в груди. Даже странно, что при его страхе перед смертью, оно стучало всё сильнее, и отважнее сохраняя его в живых. Но ему придется остановиться и очень скоро. Его удары были сочтены. Сколько ещё будет времени, когда он встанет и пройдет через замок в последний раз, выйдет во двор и затем в лес?

Пока он лежал на полу с этим похоронным стуком внутри, его охватил ужас. Больно ли это, умирать? Все предыдущие разы, когда он думал что это сейчас произойдет, всё обходилось, он никогда об этом не думал. Его желание жить было во много раз сильнее, чем страх перед смертью. Теперь ему не надо пытаться спастись, ускользнуть, убежать от Волдеморта. Он знал, что это был конец, оставалось только умереть.

Если бы он только мог умереть той летней ночью, когда в последний раз покинул Прайвет Драйв 4, когда палочка с пером благородного Феникса спасла его! Если бы он только мог погибнуть как Хедвига, так быстро, чтобы не понять этого!! Или если бы он мог встать перед палочкой, закрыв кого — то, кого он любил… Теперь он даже завидовал смерти своих родителей. Это хладнокровная прогулка к собственной смерти требует другой храбрости. Он почувствовал, что его пальцы немного дрожат, и попытался успокоить их, хотя никто его сейчас и не видел. Все портреты на стенах были пусты.

Медленно, очень медленно, он сел и тут же почувствовал себя более живым, и более уверенным, чем прежде в том, что его тело ещё живое. Почему он никогда не понимал, каким он был чудом, разум, нервы, бьющееся сердце? Ничего этого не должно было быть… или, по крайней мере, в нем не должно было быть всего этого. Он уже дышал глубже и спокойнее, рот и горло почти полностью пересохли, тоже было и с глазами.

Измена Дамблдора почти ничего не означала. Конечно, план был куда больше: теперь Гарри понял, что просто был слишком глуп, чтобы разгадать его. Он никогда не сомневался в том, что Дамблдор хочет, чтобы он выжил. Теперь он знал, что его жизнь всегда зависела от того, сколько времени потребуется, чтобы уничтожить все Хоркруксы. И Дамблдор передал это дело Гарри, и он послушно продолжил разрезать все связи с жизнью не только Волдеморта, но и свои собственные! Как лаконично, как элегантно не тратить впустую чужие жизни, а возложить опасную миссия на мальчика, который уже должен стать жертвой, и чья смерть не станет таким несчастьем, но будет следующим ударом для Волдеморта. И Дамблдор знал, что Гарри не отступит, что будет идти до конца, несмотря на то, что это будет его конец, поскольку он взялся за это сам, не так ли?

Дамблдор, как и Волдеморт, знал, что Гарри не позволит больше никому за него погибнуть, и теперь, когда он это понял, в его силах было остановить это. Образы лежащих мертвыми на полу Большого Зала Фреда, Люпина, Тонкс проплыли перед глазами и он едва не задохнулся. Смерть не желала терпеть…

Но Дамблдор переоценил его. Он не справился: змея выжила, Один Хоркрукс продолжал бы сохранять Волдеморта на земле, даже если б Гарри погиб. Правда, кому-то другому стало бы меньше работы. Он удивился кто бы смог это сделать… Рон и Гермиона конечно знали бы что делать… Вот почему должно быть Дамблдор хотел, чтобы он доверял им… ведь если бы его истинная судьба постигла его немного раньше, они смогли бы продолжить…

Как дождь на холодном окне, эти мысли стучали по твердой поверхности неизбежной правды, которая заключалась в том, что он должен умереть. Я должен умереть. Это должно покончить со всем. Рон и Гермиона казалось, были очень далеко, в далекой стране, он чувствовал, будто они расстались очень давно. Не будет больше ни прощаний, ни объяснений, он знал это. Это было путешествие, в которое они не могли пойти вместе, и все их попытки остановить его могли бы лишить его драгоценного времени. Он взглянул вниз на разбитые золотые часы, которые он получил на свой семнадцатый день рождения. Полчаса, предоставленные Волдемортом для его сдачи, почти истекли.