Приходят после тренировки домой поздно, голодные, таскают с тарелки у бабы Насти оладьи, блины. в общем, что попадётся. Она делает вид, что не замечает, и даже специально стала оставлять на столе еду.

– А с учёбой у него как?

– Первый курс учился на пятёрки. Потом спорт, соревнования. Появились четвёрки и даже тройки. Не лежит у него душа к радиотехнике! Хотя по пере­датчикам у него стоит пять. Но там преподаватель - Марк Израилевич Шапи­ро, доцент. У того только три оценки - кол, двойка и пятёрка. За первые занятия в группе выставлял по двадцать двоек. Ты бы его видела! Низенький, толстый, лысый. Но как он ходит! В аудиторию буквально влетает, ещё от двери швы­ряет журнал группы на стол, а сам к доске, мелок уже в руках, записывает тему: «Передатчик по схеме Шеббеля». А пальцы у него на правой руке изуродованы, видимо от рождения. Знаешь, как сардельки такие бывают, перевязанные тугим шпагатом, и там где перевязано - там кожа у самой кости. Так он этими паль­цами начинает писать на доске с такой скоростью, что трудно за ним успеть. Но надо! Потому что он никого не ждёт, а спросит потом всё, что давал. Одарённый человек, ездил с делегацией в Японию. Ещё, пожалуй, у Сани любимый пред­мет - история. Её читает «Филин» - так они зовут преподавателя за крючковатый нос и жёлтые глаза. и ещё - у него немыслимые вихры на голове, закрученные в разные стороны и не поддающиеся расчёске. Его глухой, неторопливый, надтрес­нутый бас завораживает слушателей. Впечатление - как будто он сам стоит рядом с эшафотом, на который заводят Емельку Пугачёва. Тебе, Розенфильда, крайне интересно было бы взглянуть на этого человека!

– Ну, а как же с литературой, за которую Саньку когда-то хвалили?

– Практически никак! Здесь ему не повезло. «Фифочка» - их руководитель группы - особа крайне поверхностная, её больше занимает, как одеваются её сту­денты, чем то, о чём они думают. «Ах, Марчуков! Какая у тебя сегодня рубашка! Прямо под цвет твоих глаз! А брюки опять не глажены!» Она считает себя от­ветственной за внешний вид каждого, а также уверена, что обладает непревзой­дённым вкусом, она приторна, манерна и неестественна. Санька терпеть её не может, а вместе с ней и её предметы - русский и литературу. А ещё - он пишет, как слышит, и потому делает кучу ошибок. У него патологическое неприятие пра­вил правописания, он просто не желает их запоминать. Поэтому по сочинениям у него одни тройки. А книги читать перестал совершенно!

– Так чем же он занят в свободное время кроме спорта? Ты не забыла, что тебе через годик надо представить полный отчёт об этом мальчишке Создателю?

– Не забыла! И с ужасом наблюдаю, куда несёт этого пострела неожиданно об­ретённая вольница! Этим летом я с трудом спасла его от неминуемой гибели!..

– А ты мне всё про учёбу! Лучше рассказывай, как в нашем мальчике скалит зубки зверёныш. Что, попал в стаю?

– Да! Практически в каждом районе города своя стая или их несколько. У всех есть главари, и все воюют за верховодство. И вот, скажи ты на милость, что дви­жет этим подростковым «зверинцем»? На танцплощадке завода имени Коминтер­на можно увидеть кучку плотно сбитых парней, среди которых особенно широки­ми плечами выделяются два брата-близнеца Мещеряковы - Колька и Славка. Они «авторитеты» района, и остальные ребята стараются походить на них, девчонки шепчутся между собой, показывая пальцами на братьев: «Вон Близнецы!» Каж­дая из девчонок мечтает заиметь такого парня, которого все боятся или уважа­ют, - они инстинктивно тянутся к лидерам, молодым сильным самцам. Колька появился на свет на несколько минут раньше брата и пытается руководить им, на этой почве у них возникают драки, бьются до крови, ни один не уступит другому, пока не вмешается отец. Но если они становятся плечом к плечу - мало кто от­важится потягаться с ними. Иногда они со своей бандой совершают вылазки на танцплощадки в центр города, в «Дзержинку» - парк имени Дзержинского - или «Карлуху» - на улице Карла Маркса. Здесь оркестры живой музыки на уровень выше, вживую исполняют джазовую классику: «Хэлло, Долли!» Дюка Эллингто­на - хит программ. Вечерами возле парков продают вино на разлив. Креплёная, по нашим понятиям, гадость, типа «Волжского», в лучшем случае - «Портвейн», продаётся из тех же стеклянных колб с краниками, предназначенных для газиро­ванной воды. Пара стаканов «гадости» по сорок копеек - и огни на танцплощадке под старыми деревьями кажутся мальчишкам райским светом в волшебной стра­не грёз, а все девушки - королевами.

Наш герой не смог избежать всего этого . В один из прохладных осенних ве­черов недалеко от дома, возле реки «Вонючки», пять подростков стащили с плеч нашего студента новый, только что купленный плащ. Его друг по баскетболь­ной команде, Виктор Дробченко, хорошо знал Близнецов, поскольку жил рядом с ними. «Пошли к Мещерякам! Братья помогут» - решительно заявил он. Колька со Славкой тоже учились в радиотехникуме и вопиющий грабёж в подконтрольном им районе оставить безнаказанно не могли. Лицом Близнецы были настолько схо­жи, что их путали даже родственники. Только Славка чаще улыбался, а его брат носил на переносице суровую складку - это был его имидж. Через день плащ был найден, грабители получили трепака, да ещё «проставили» вина пострадавшему и «судьям». Так завязалась дружба «нашего» с Мещеряками. Во дворе уютно­го дворика перед домом братьев собиралась молодёжь с гитарой послушать ла­герную лирику типа: «Дорогая, любимая! Как бы ни был мой приговор строг, я вернусь на родимый порог и в окно постучу.», «. .спецэтапом идёт эшелон, из Ростова в таёжные дали.».

Потом Санька был приглашён вожаками района на «дело». Нужно было поста­вить на место зарвавшегося Наглика. кличка у парня такая. Тот на улице Уриц­кого сколотил свою бригаду и посмел обидеть ребят, близких к Близнецам. Надо думать, что братья не посчитали момент серьёзным и подготовились к разборке плохо. Десять человек их «бригады» стали прочёсывать слабо освещённую улицу в холодный декабрьский вечер. Наглик вывел на свою улицу, которую знал, как свои пять пальцев, в два раза больше, вооружив своих «солдат» палками и пусты­ми бутылками. Вот одна-то из этих бутылок и угодила в голову нашему Саньке... Я не успела в темноте проследить её полёт, но шапка смягчила удар, парень упал на землю, к нему подбежали трое противников: пытаясь бить его ногами, они ста­ли падать, недоумевая, что с ними происходит. Я старалась как могла. Но всё- таки пару раз по лицу ему попали. Ватага понеслась дальше по улице, а Санька, шатаясь, с окровавленным лицом, постучался в первую же попавшуюся квартиру на первом этаже. Дверь открылась и тут же захлопнулась. Так, прижимая окро­вавленный шарф к разбитому глазу и носу, он и просидел в подъезде, пока не оправился от шока. Близнецы всё-таки восстановили свой поруганный автори­тет, Наглик был нещадно избит, а затем, попавшись за воровство, сел в тюрьму. Санька же рассказывал всем в техникуме, что его разбитое лицо - результат удара хоккейной клюшкой. С этого случая он не участвовал больше в «боевых вылаз­ках», но на танцах в обществе Близнецов появлялся регулярно .

– Слушать тебя интересно, Амелия. Подумать только, какой интересной жиз­нью ты живёшь! Так что, выходит, нет власти в городе, коль такое творится? В своё время, после войны, Жуков в Одессе разрешил переодетым и вооружённым офицерам отстреливать грабителей и бандитов на улицах. Он выпускал их в ноч­ное время, как приманку.

– Власть занята своим делом, а народ - своим. После амнистии Хрущёва, зна­ешь, сколько выползло на волю зэков? Это они несут в народ лагерную культуру, лагерный сленг и лирику. В каждом дворе можно увидеть парнишку с гитарой, которого окружает детвора, слушающая лагерный шансон и постигающая законы лагерного общака. Кажется, от вождей до вожачков, вся страна пропитана пре­зрением к нижестоящему, слабому.

– Ну ты и даёшь, Амелия! Откуда такие подробности?

– Из города, подружка, из города! Здесь всё это не так заметно. Ну, к примеру, видела ли ты кровавые драки в самом центре города, когда одна толпа идёт сте­ной на другую? Потом побеждённые убегают, вскакивают на ходу в едущий трам­вай, их догоняют и начинают добивать прямо в трамвае! Когда Хрущёв опомнил­ся, то предоставил возможность общественности навести порядок. Срочно стали создаваться народные дружины на предприятиях, в городских районах. И в них первыми пошли вчерашние бандиты. Оказалось, что с повязкой на рукаве можно усмирить любого своего соперника.

– Да чёрт с ними! Страна диких, испуганных чиновников когда-нибудь закон­чится, вот посмотришь. Начнётся страна бесстрашных и непуганых - и горе ей бу­дет до тех пор, пока вся чиновничья рать не станет людьми нормальными, работа­ющими на народ. Ты лучше скажи, какие Амуры посещают нашего подопечного?

– О! Здесь Санька совсем запутался! На Новогоднем праздничном вечере они со Стасиком Крутских, его товарищем, танцуют по очереди с Шурочкой Куприя­новой, весёлой хохотушкой, не совсем выговаривающей букву «р». У Саньки ока­жется её косынка, и он достанет ее ночью из кармана, положит на лицо и станет, засыпая, вдыхать смешанный аромат её тела, волос и духов. Стас начнёт от­нимать у него косынку, и завяжется борьба, они опрокинут все стулья. Глухой Лука ничего не услышит, а встревоженная баба Настя явится на пороге .