– Но что же делать, Женя?

– Ничего! Тебе – вообще забыть то, что я сказал. А я потихоньку буду выяснять, что же такого интересного хотел мне сообщить Алекперов.

– Спроси у Демина напрямую.

– И что? Скажет, что ничего не знает, – всего-то и делов.

– А он его действительно не любил, – неожиданно сказала Светлана тихим голосом.

– Кто? – не понял я.

– Демин. Алекперова.

– Не любил – не то слово, – вздохнул я. – Он его просто ненавидел.

На похоронах Алекперова было многолюдно. Тройной кордон охраны тщательно просеивал ряды желающих приблизиться к месту погребения, и все равно у свежевырытой могилы образовалось маленькое столпотворение. Выступали всё люди известные: вице-премьер, министр культуры, министр внутренних дел. Речь последнего была особенно впечатляющей. Министр говорил резко и громко, отчего слова обретали особый, угрожающий смысл. Он сообщил, что расследование по факту убийства продвигается успешно и преступники будут схвачены очень скоро. Наказание будет жестоким. Так и сказал. Я понял, что если кто-то сейчас попадет следственной бригаде под горячую руку – будет обречен. Я вновь подумал о Демине. Все-таки хорошо, что я не поторопился.

Потом выступал Касаткин. Уже прошел слух, что он займет место Алекперова. Прощальная речь над гробом погибшего практически стопроцентно подтверждала правдивость слуха.

На стоянке машин, когда все закончилось и присутствующие разъезжались, Касаткин сам подошел ко мне.

– Как ты? – спросил он.

Интересовался моим самочувствием, зная, что я присутствовал при покушении и едва сам не попал под пули.

Я неопределенно пожал плечами. Касаткин с чувством потряс мне руку.

– Крепись! – сказал он. – Постарайся забыть. Все позади. Работай, работай – так будет легче. Я могу на тебя рассчитывать?

Значит, руководить телеканалом действительно будет он. Я кивнул.

– Давай! – подбодрил Касаткин. – Я жду твоих новых работ.

– А у нас есть небольшой задел, – как бы между прочим сказал я. – Мы отсняли сюжет про президента. Хотите, я дам для просмотра кассету?

– Я видел, – сказал Касаткин. – Алексей Рустамович, правда, был против.

Он, оказывается, все знал! Я смешался, но не успел сильно расстроиться, потому что Касаткин добавил:

– Хотя мне, честно говоря, понравилось. Думаю, это может пойти в эфир.

Сказать, что я был потрясен – значило ничего не сказать. Я смог лишь благодарно кивнуть в ответ. Он потрепал меня по плечу. Его манера общения с людьми сильно отличалась от алекперовской.

– Что у вас сейчас в работе?

– Снимаем сюжет про бандитов. Как раз сегодня съемка.

Касаткин вздохнул.

– Как переплелись жизнь и вымысел, – пробормотал он.

Здесь бандиты, там бандиты… Он был прав. Я думал то же самое.

Неподалеку от нас усаживалась в машину вдова Алекперова. Я испытывал нечто сродни чувству вины. На встречу со мной ехал Алекперов в последний в своей жизни вечер, и у меня на глазах его убили. И едва я об этом подумал, вдова повернула голову и наши взгляды встретились. Она замерла на мгновение, и я увидел, как две слезинки скатились по ее щекам. В следующую секунду дверца захлопнулась, машина отъехала.

– Это надо пережить, – сказал за моей спиной Касаткин, и было непонятно, о вдове он говорит или же его слова обращены ко мне.

Мы распрощались, и я отправился на съемочную площадку, подготовленную нами на территории большого склада, расположенного в пригороде. Все наши уже были в сборе. Дима, весь в золотых цепях, с фальшивыми татуировками, при необходимости смываемыми за пять минут, не своим, хриплым голосом спросил у меня:

– Ну что, начальник, будем работать? – И для пущей убедительности сделал пальцы веером.

– Похож! – одобрил я. – Все готово?

Вынырнувший из-за моей спины Демин доложил:

– Можем снимать.

У него был озабоченный вид, и выглядел он не очень-то счастливым.

– Проблемы? – осведомился я.

Он в ответ лишь нервно дернул плечом.

– На допрос вызывали? – догадался я.

Демин кивнул.

– К тебе-то они чего прицепились?

– Да не знаю я.

Я взял его за плечо и требовательно спросил: