– Вы, наверное, знаете о деле Алекперова что-то такое, чего не знаю я.

– Информация мизерная.

Он, кажется, даже этой малостью не собирался со мной делиться.

– Выслушайте меня, – попросил я. – Я сейчас нахожусь в подвешенном состоянии. Хоть меня и выпустили, в любую минуту все может измениться, и я снова попаду в кутузку.

– Ну, при таких-то покровителях это еще не факт, – усмехнулся Мартынов.

Значит, действительно ничего не знает. Мне пришлось пожать плечами, чтобы продемонстрировать, что лично я ни в чем не уверен.

– Сегодня у президента такая информация, завтра ему подсунут что-то другое – и вот я уже лишен его покровительства, – вздохнул я. – Вы же знаете, как часто сейчас меняется направление ветра.

Мартынов согласно кивнул. Знал.

– Поэтому мне тоже приходится головой думать, – вкрадчиво сказал я. – А чтобы думать, надо владеть информацией. Которой у меня сейчас нет. И если меня арестуют снова, я должен знать, чего ожидать. Неужели вы мне не поможете?

Мартынов подумал. И решился.

– За этот телеканал идет большая война. И Алекперова, как ты понимаешь, убили не за то, что он кому-то сто рублей задолжал.

– А за что?

– Лично он вряд ли кому-то мешал, – пожал плечами Мартынов. – Когда убивают человека, который стоит во главе какой-то структуры, но ничем реально не распоряжается…

– А Алекперов не распоряжался?

– Нет, конечно. За ним кто-то стоял.

– Кто?

– Не знаю.

– А кто знает?

– Это та сфера, Женя, которая находится вне поля зрения прокуратуры.

– Что же прокуратура столь нелюбопытна? – усмехнулся я.

Но Мартынов даже не обратил внимания на мою иронию.

– Это та сфера, где сталкиваются интересы мощных кланов, – серьезно сказал он. – И если кто-то вздумает в эту битву гигантов вмешаться, с ним поступят незамысловато и жестоко.

Для наглядности Мартынов указательным пальнем раздавил на столе воображаемого клопа.

– Зато мой следователь этого не боится, – напомнил я. – Он так резво взялся за дело, что только держись.

При этих моих словах Мартынов саркастически усмехнулся.

– Ты поверил, что он действительно хочет распутать это дело? – спросил он и, не дожидаясь ответа, покачал головой. – Нет, Женя. Ему и карьеру хочется сделать, и в живых остаться. А это очень просто достигается.

– Как?

– Берется человек со стороны, совершенно не имеющий отношения к происходящему, и на него, бедолагу, вешают всех собак.

– Бедолага – это я?

– В данном случае – ты. Ты, конечно, трепыхаешься, кричишь, что не виноват, а тебе тем временем р-раз! – и патрончик подбросят. Ты опять трепыхаешься, а тебе тогда еще и наркотики подбрасывают. Одновременно начинается проверка твоей хозяйственной деятельности, а там тоже непорядок. Где-то с кем-то ты долларами расплатился – есть для тебя статья. Где-то наличными тебе заплатили, а ты это по кассе не провел – еще одна статья. И у тебя грехов набирается столько, что никого уже не интересует, убивал ли ты Алекперова. Тебя осуждают по совокупности. Дело сделано. Вот так-то.

– Честно говоря, я не понимаю.

– Да все ты прекрасно понимаешь.

– Не понимаю!

– Понимаешь!

Конечно, я все понял. За тем Мартынов и примчался, чтобы меня предупредить. Он сейчас предсказывал мою дальнейшую судьбу. Ничего еще для меня не закончилось. И он, не сказав этого напрямую, давал понять, что лучше бы мне исчезнуть, сгинуть. Чтоб и следов моих в Москве было не сыскать.

– Неужели все настолько серьезно? – спросил я.

– Да, – честно ответил Мартынов. – Сейчас твой следователь сидит тихо, ожидая взбучки. Но пока, как я вижу, его не трогают. А уж если ветер переменится, он немного придет в себя и снова за тебя возьмется. И кто знает, чем все это для тебя закончится в следующий раз.

Он был мужественный человек, этот Мартынов. Он фактически инструктировал подследственного, как тому извернуться и избежать наказания. Играл на моей стороне, хотя для него это было небезопасно.

– Спасибо, – сказал я. – Я все понял. Хотите, приготовлю чаю?

Мне хотелось хоть чем-то отблагодарить.

– Не возражаю, – ответил Мартынов.

Мы прошли в кухню. Здесь было не прибрано и оттого неуютно. Ни я, ни Демин не жили в этой квартире по-настоящему.