– Совет все-таки будет, мы изберем его гласно, из вас же, из тех, кто присутствует здесь, и действовать новый Совет будет под общественным контролем, без келейности, – сказал Касаткин.

Теперь каждый из присутствующих будет примерять мантию члена Совета на себя, и Касаткин может быть уверен, что все эти люди – его союзники. По крайней мере до тех пор, пока не станет известен состав нового Совета. Так что торопиться с этим он не будет. Зачем же союзников слишком быстро превращать во врагов?

– Мною также принято решение об освобождении Огольцова Геннадия Алексеевича с поста генерального продюсера телеканала.

Все подспудно ждали этой отставки, и все равно прозвучавшее оказалось полной неожиданностью. На Гену устремились все взоры. Он крепился, но был бледен. Насколько он раздавлен, я понял в следующий миг, когда смещенный с должности Гена даже не попытался покинуть почтенное собрание, хотя и должен был бы это сделать. Силы оставили его, и он сидел, окаменелый.

– Новым генеральным продюсером будет назначен Евгений Колодин.

Я едва не упал со стула. Готов был поверить, что ослышался, но увидел глаза Касаткина и понял, что все именно так и обстоит.

– Я прошу извинить меня за то, что я принял решение, даже не переговорив предварительно с тобой, – с ободряющей улыбкой сказал мне Касаткин. – Но надеюсь, что ты примешь предложение занять этот пост.

Лис! Настоящий лис! Как хитер! Как предусмотрителен! Он продемонстрировал всем, кто здесь был, что мое назначение – это не закулисная сделка, что все по-честному, ведь я даже не знал, что буду продюсером, достаточно было только взглянуть на мою физиономию в эту минуту, чтобы понять, что я ни сном ни духом, и, конечно же, ни о чем я с Касаткиным не договаривался. И мою репутацию пострадавшего тоже, наверное, учел. Кто же посмеет бросить в меня камень, если у меня столько неприятностей было за последнее время. Это победителей не любят, счастливчиков, а сирых и убогих – тех пожалуйста. И это Касаткин учел, наверное.

– Я подумаю, – сказал я. – Можно?

– Ну конечно!

– Слишком неожиданно, – признался я.

Вечером я отправился к Гончаровой. Светлана поехала со мной. Мы прихватили досье на Сергея Андреевича, нетолстую папку с различными разрозненными сведениями о Гончарове, которые собирали накануне первой съемки. Такие досье мы готовили на каждого, чтобы знать, как выстраивать сюжет – надо было учесть все, в том числе и характер, и привычки будущего героя.

На звонок никто не вышел.

– Это становится недоброй традицией, – пробормотал я.

– Может, спросить у соседей?

Соседи были дома. Сухонькая старушка в очках с черной старомодной оправой приоткрыла дверь, удерживаемую цепочкой.

– Мы по поводу ваших соседей, – сказал я. – Не можем дозвониться.

– Их нет.

У нее был тонкий, почти детский голосок.

– Уехали?

– Уехали, – подтвердила старушка.

Светлану она напрочь игнорировала, а меня рассматривала с превеликим тщанием. Наверное, вспоминала, где могла меня видеть.

– Я их родственник, – подсказал я. – Дальний. Я приезжал сюда. Вы меня, наверное, помните?

Бабулька пропищала в ответ нечто нечленораздельное. Еще не уяснила для себя, правда ли это – насчет родственника-то, но это уже было хоть какое-то объяснение тому, что мое лицо казалось ей знакомым.

– Я с Севера приехал, – сообщил я. – А здесь никого нет. Где искать? Не подскажете?

– Они уехали. Их нет в Москве.

– А куда уехали?

– Далеко.

Не слишком словоохотливая попалась старушка. На лавочке у подъезда она наверняка бойчей, а тут затаилась, как партизан.

– Идем, – потянула меня Светлана.

Мы спустились вниз.

– Наверное, она схоронила мужа и уехала из Москвы, – предположила Светлана.

– Но почему бабулька сказала «они»?

– «Они»? – переспросила Светлана.

– Ну да, я точно помню. Так и сказала: «Они уехали».

– Может, оговорилась?

– К Гончаровой кто-то мог приехать, – гнул я свое. – И забрать ее к себе. Нина Тихоновна уехала, но неужели никому из соседей не оставила адреса, по которому ее можно в случае чего найти?

– В случае чего?

– Ну мало ли. Следствие ведь продолжается.

Я топтался на площадке первого этажа, не решаясь уйти.

– Зачем она тебе сейчас? – сказала Светлана. – Встретишься, когда она вернется.

– Мне очень важно расспросить ее о Гончарове. Может, хоть ей он объяснил, зачем идет к Боголюбову?

– А не проще спросить об этом у Виталия?

– У какого Виталия?

– Бывшего зама Боголюбова. Того самого, который приходил к нам в офис.